— Говорят, что мы сдали Сагунто, — замечает Курра Вильчес. — И что будто вот-вот падет Валенсия.
Хозяйка дома, донья Конча Солис, встрепенувшись, на миг забывает о своем вязании.
— Бог не попустит.
Этой тучной даме уже за шестьдесят. Седые волосы уложены короной, сколоты шпильками. Агатовые браслеты и серьги, черная шерстяная шаль на плечах. На столике, под рукой — четки и веер.
— Бог не попустит такого поругания, — повторяет она.
Сидящая рядом с нею Лолита Пальма в темно-коричневом платье, отделанном по вороту белыми кружевами, отпивает глоток мистелы,[601] ставит стаканчик на поднос и вновь берет в руки работу, лежащую у нее на коленях. Нет, она не из тех, кто любит возиться с иголкой, ниткой и наперстком, да и вообще терпеть не может всякого домоводства и исконно женских занятий, несовместимых с ее нравом и положением в обществе, однако давно уже взяла себе за правило дважды в месяц навещать свою крестную в доме на улице Тинте, где дамы проводят вечер за шитьем, вышиванием, плетением кружев и прочим. Здесь сегодня и дочь хозяйки Росита Солис, и ее невестка Хулия Альгеро, беременная на пятом месяце, и Луиза Морагас, высокая белокурая беженка из Мадрида, со всем своим семейством снимающая у доньи Кончи верхний этаж. И донья Пепе де Альба, вдова генерала и мать троих сыновей-офицеров.
— Дела наши нехороши, — продолжает очень непринужденно Курра Вильчес, ловко работая иголочкой. — Маршал Сюше разбил нашего генерала Блейка, рассеял его армию. Опасаются, что весь Левант окажется в руках у французов. И в довершение бед посол Уэлсли, рассорившись с нашими кортесами, угрожает вывести английские войска — и те, что стоят в Кадисе, и те, которыми командует его братец, герцог Веллингтон.
Лолита улыбается, благоразумно храня молчание. Ее подруга рассуждает о военном деле с таким апломбом, что любой генерал позавидует. Послушаешь — и скажешь, что этой дамочке, бойкой и языкатой, как истая маркитантка, услаждают слух рев гаубиц и раскаты барабанной дроби.
— Я слышала, что французы угрожают также Альхесирасу и Тарифе? — спрашивает Росита.
— Так и есть, — веско подтверждает Курра. — Намерены взять их к Рождеству.
— Какой ужас… Не могу постичь, отчего наша армия разваливается… Никогда испанский солдат не уступал отвагой французу или англичанину.
— Тут дело не в отваге, а в навыке и в привычке. Наши солдаты — крестьяне, взятые под ружье безо всякой подготовки… Не умеют воевать лицом к лицу с противником, да и откуда этому умению взяться? Вот они и рассыпаются при первом столкновении и с криками «измена!» бегут куда глаза глядят.