— Значит, человек делает свой выбор, даже если ему очевидно, что он ошибается?

— Да, и в этом случае выбор особенно важен. Тогда в игру вступает эстетика.

Физиономия маркиза расплылась в улыбке.

— Вслушайтесь только: эстетика ошибки. Отличная тема для научного исследования!.. Тут есть о чем порассуждать.

— Я не согласен с вами, ваша светлость. На самом деле в мире нет ничего, о чем стоило бы говорить долго.

— Кроме фехтования.

— Да, кроме фехтования. — Дон Хайме умолк, словно считая разговор оконченным, но через мгновение покачал головой и сжал губы. — Удовольствия таятся не только во внешнем мире, как вы, ваша светлость, изволили утверждать. Их можно получить и иным способом — сохраняя верность своим привычкам, своему внутреннему миру, и особенно в тот миг, когда все вокруг рассыпается в прах. Маркиз ответил с иронией:

— По-моему, как раз что-то в этом духе писал Сервантес. Разница лишь в том, что вы идальго оседлый, ваши ветряные мельницы внутри вас самого.

— Верно, только я не просто идальго, а идальго замкнутый и эгоистичный, не забывайте об этом, ваша светлость. Дон-Кихот боролся со злом и несовершенством, я же мечтаю об одном: чтобы меня оставили в покое. — Он задумался, прислушиваясь к своим чувствам. — Я не знаю, совместимо ли это с благородством и честностью, я хочу быть только честным, уверяю вас. Честным, благочестивым — это значит порядочным… Я хочу воплотить в себе все, что связано с понятием «честь», — добавил он просто; в его тоне не было и намека на самолюбование.

— Какая необычная цель, маэстро! — произнес маркиз с нескрываемым восхищением. — Особенно в нынешние времена. Почему же именно честь? Мне пришло в голову множество иных вариантов: деньги, власть, ненависть, страсть, тщеславие…

— Наверное, потому, что в один прекрасный день я сделал ставку именно на честь, а не что-либо другое. Может быть, по чистой случайности или потому, что мне просто нравится звучание этого слова. По правде говоря, оно связано для меня с образом моего отца, я всегда гордился тем, как он погиб. Достойная смерть — оправдание чему угодно. Даже недостойной жизни.

— Ого! — Аяла улыбался; он был в восторге от их разговора. — Такое отношение к смерти попахивает католицизмом. Так, значит, достойная смерть — путь к вечному спасению?

— Если вы ожидаете спасения или чего-либо в этом роде, не стоит и стараться… На самом деле важна последняя битва на пороге вечной темноты, когда единственный свидетель — ты сам.

— Вы забываете о Боге, маэстро.

— Он меня мало интересует, ваша светлость. Бог прощает то, чего нельзя прощать, он безответствен и непоследователен. Он не кабальеро.