– Вы совсем не знаете его жизни, а значит, не можете судить.

– Я не претендую на то, чтобы судить, – с тем же видом возразил Куарт. – Я пытаюсь понять.

– Вы не пытаетесь даже понять! – горячо и настойчиво воскликнула она. – Он полжизни провел в сельском приходе, в Пиренеях, в Богом забытой деревушке… Зимой она бывала месяцами отрезана от внешнего мира из-за снега, а иногда ему приходилось преодолевать восемь-десять километров, чтобы причастить умирающего. Там жили только старики, и постепенно они все вымерли. Он хоронил их своими руками… а потом не осталось никого. От всего этого у него появились своего рода навязчивые идеи относительно жизни и смерти и относительно той роли, которую вы, священники, призваны играть в мире… Для него эта церковь имеет огромное значение. Он считает ее крайне нужной людям и утверждает, что закрывшаяся или переставшая существовать церковь – это потерянный кусок неба. А поскольку никто к нему не прислушивается, он не сдается, а борется. Он говорит, что уже проиграл слишком много битв там, в горах.

Все это прекрасно, согласился Куарт. Очень трогательно. Он даже видел пару фильмов с похожими сюжетами. Однако пока еще отец Ферро обязан подчиняться церковной дисциплине. «Мы, священники, – подчеркнул он, – не можем свободно бродить по жизни, провозглашая независимые республики. В наше время это исключено».

Она покачала головой:

– Вы недостаточно хорошо его знаете,

– Он сам не дает мне возможности узнать его лучше.

– Завтра мы это устроим. Обещаю. – Ее взгляд снова был прикован к его рукам. – А что касается бедности, то должна сказать, что одеваетесь вы очень хорошо. Я умею распознавать дорогую одежду – даже на священнике.

– В определенной степени это связано с моей работой. Приходится общаться с людьми. Ужинать с красивыми севильскими герцогинями. – Они без улыбки посмотрели друг другу в глаза. – Считайте мою дорогую одежду чем-то вроде формы.

Последовало недолгое молчание; никто из них не сделал попытки заполнить его. Куарт спокойно переждал паузу. В конце концов заговорила она:

– Сутана у вас тоже есть?

– Конечно. Но я редко надеваю ее. Принесли счет, и он хотел было расплатиться, но Макарена Брунер не позволила.

– Ведь это я пригласила вас, – твердо сказала она, так что ему пришлось сидеть и смотреть, как она достает из сумочки золотую карточку «Америкэн Экспресс». – Я всегда отсылаю свои счета мужу, – лукаво заметила женщина, когда официант удалился, – Это обходится ему дешевле, чем пенсион, который пришлось бы платить мне в случае развода. Мы еще не обсудили третий из ваших обетов, – продолжала она после небольшой паузы. – Вам удается соблюдать обет целомудрия?