Викарий некоторое время рассматривал носки своих кроссовок.

– Думаю, я уже ответил на этот вопрос – во время нашей последней беседы. – Очки у него постоянно съезжали на кончик носа, и это придавало ему особенно безобидный и беззащитный вид. – Рано или поздно дону Приамо придется покинуть приход, и наступит время менял… Церковь будет разорена, и станут бросать жребий на одеждах его. – Он снова усмехнулся с непонятным выражением, глядя прямо перед собой. – Но для меня не является аксиомой, что битва закончится поражением. – Он глубоко вздохнул – совсем тихонько, спрашивая себя, стоит ли говорить с Куартом обо всем этом. Потом поднял глаза на алтарь, потом выше, на свод, и остался сидеть так, неподвижно. Он казался смертельно уставшим. – Всего лишь пару месяцев назад я был блестящим молодым священником, – заговорил он наконец через некоторое время. – Достаточно было держаться поближе к архиепископу и не давать воли языку… Но здесь я нашел свое достоинство – как человек и как священнослужитель. – Он обошел взглядом стены, покрытые лесами, как будто там крылись причины, заставляющие его произносить эти слова. – Парадоксально, правда?.. Я имею в виду – парадоксально, что меня научил этому старый приходский священник из Арагона, весьма малопривлекательный как своей внешностью, так и своими манерами, упрямый как мул, цепляющийся за латынь и занимающийся астрономией. – Он откинулся на спинку скамьи, скрестил руки на груди и снова повернулся лицом к Куарту. – Чего только на свете не бывает… Раньше я счел бы мое нынешнее назначение трагедией. Сегодня я смотрю на него другими глазами. Бог везде, в любом уголке, ибо он всегда с нами. И Иисус Христос голодал сорок дней, находясь в пустыне. Монсеньор Корво не в курсе, но я именно теперь начал по-настоящему чувствовать, что я священник, что у меня есть ради чего бороться и не сгибаться. Эта ссылка только придает мне сил и готовности продолжать бой. – Он опять усмехнулся – грустно, безнадежно. – Они только укрепили мою веру.

– Это вы – «Вечерня»?

Отец Оскар снял очки и стал протирать их рубашкой. Его близорукие глаза устало взглянули на Куарта.

– Вам только это важно, верно?.. Вам нет никакого дела до церкви, до отца Ферро, до меня. – Он презрительно поцокал языком. – У вас есть задание, и вы его выполняете. – Он продолжал медленно протирать стекла, а мысли его, судя по всему, витали где-то далеко. – Кто такой «Вечерня», – так же медленно заговорил он спустя пару минут, – это, в общем-то, не важно. Это предупреждение. Обращение к тому благородному, что еще осталось в нашем с вами деле… –