– А откуда они знали, что с ними не произойдет то же самое?.. Что русский выполнит свою часть договора?

– Они никак не могли этого знать, – объяснил бывший полицейский. – Поэтому просто решили рискнуть. И им удалось расположить к себе Языкова. Особенно Тересе Мендоса – она сумела использовать их личную встречу, чтобы предложить разные варианты этой сделки. Вы знаете о том галисийце – о ее женихе?.. Ах, знаете… Ну так вот. У Мексиканки был опыт. И, как оказалось, еще и то, что должно быть – во всяком случае, у каждого настоящего мужчины. – Хуарес усмехнулся. – Знаете, что? Есть женщины, у которых словно калькулятор между ног – дзинь, дзинь, и они вовсю им пользуются. А у нее такой калькулятор был вот тут, – он постучал указательным пальцем себе по виску, – В голове. Вы ведь знаете, как бывает с женщинами: иная поет, что твоя сирена, а потом оказывается настоящей волчицей.

Сам Сатурнино Г. Хуарес наверняка должен был знать об этом лучше многих. Я ничего не ответил: вспомнил про его счет в гибралтарском банке, о котором много писали в газетах во время судебного процесса. В те времена у Хуареса было немного больше волос на голове, и он носил только усы; именно так он и выглядел на фотографии, которая нравилась мне больше всех: на ней он позировал, стоя между двумя коллегами в форме, в дверях одного из мадридских судов. И вот он теперь сидел передо мной – за что заплатил весьма умеренную цену: пять месяцев тюрьмы и изгнание из полиции, – сидел и заказывал официанту коньяк и сигару, чтобы как следует переварить съеденное.

Нехватка доказательств, плохо проведенное следствие, хорошие адвокаты. Интересно, подумал я, сколько людей обязаны ему чем-то. Включая Тересу Мендоса.

– В общем, – завершил свой рассказ Хуарес, – Языков заключил с ними соглашение. А кроме того, они ведь приехали на Коста-дель-Соль, чтобы вложить деньги во что-нибудь подходящее, и он показался Мексиканке достаточно интересным объектом вложения.

В общем, выполнил свои обещания, как настоящий кабальеро… И это положило начало прекрасной дружбе.

* * *

Олег Языков смотрел на пакет, лежавший передним на столе: белый порошок в двойной герметичной упаковке из прозрачного пластика, запечатанный широкой и толстой клейкой лентой. Все цело, печать не повреждена. Ровно тысяча граммов в вакуумной упаковке – той самой, в которую они были расфасованы в подпольных лабораториях амазонских джунглей, где-нибудь на берегах реки Яри.

– Должен признать, – сказал он, – что вы обладаете замечательным хладнокровием. Да.

Он хорошо говорит по-испански, подумала Тереса.