– Не совсем. Это я его застрелила. В висок.

Фалько выбросил и свою сигарету, проводив взглядом красную искорку.

– Как того фалангиста, – напомнил он.

– Да… Это мог бы взять на себя другой товарищ, но вызвалась я.

Ева вздрогнула, словно только сейчас почувствовала ночной холод.

– После этой истории меня сочли годной для возвращения, – добавила она.

– И где же ты была?

– Да какая разница где. Там. Там, где твои соотечественники-республиканцы грызутся друг с другом вместо того, чтобы выиграть войну.

– Хорошо еще, что у них есть такие, как ты, а? Стальная когорта русских большевиков.

– Ты издеваешься, а меж тем это так и есть. Если бы не наша военная помощь, не наши советники, не наша дисциплина, дела шли бы еще хуже… С этими болванами-анархистами, мечтающими о революции, а не о победе, с бюрократами, которые зубами держатся за свои новые привилегии и просят оружия, чтобы за них воевали другие, и бросают в тюрьмы своих соперников.

Она замолчала и снова вздрогнула от озноба.

– Я бы выпила глоток твоего коньяка.

– Ну, пойдем, – предложил Фалько.

– Лучше здесь, – сказала она, продолжая смотреть во тьму.

Он зашел в номер, взял бокал, который Ева оставила на столе, допил остатки и налил еще немного. Потом вернулся на балкон.

– Когда я сумела подобраться к вашему агенту, он принялся меня соблазнять.

– Я бы на его месте поступил так же, – мягко заметил Фалько, протягивая ей бокал.

– Но не сумел добиться своего, – продолжала она. – Я не позволила… И не в том было дело, что он не понравился мне… Привлекательный мужчина.

Она держала бокал у самых губ.

– Я даже думать об этом не могла.