Сандерс молчал, раздумывая, сказать ли Коттону, что союз рушится и дело идет об общем спасении, а не о принятии новых членов? Но признаться в этом при миссис Бредфорд значило лишить себя возможности выудить у нее какую-нибудь сумму.

— Так ты решил примкнуть к нам? — спросил он громко. — Это прекрасно! Тебе известно, какую клятву мы приносим?

В эту минуту хозяйка вышла, унося тарелки, и он договорил шепотом, наклонившись к товарищу:

— Пусть старуха уснет. Мне надо многое тебе сообщить, но так, чтобы она не слыхала. Тише! Идет. Поговорим о посторонних вещах.

И он принялся рассказывать Коттону, как ловко засадил в тюрьму ни в чем не повинного человека, с целью помешать ему огласить кое-какие сведения.

— Что же вы решили? — спросила миссис Бредфорд возвращаясь. — Хотите перебраться на остров, Коттон? И хорошо делаете, на вашем месте я отправилась бы даже тотчас. Мой покойник говаривал: «Луиза, не откладывай дела на завтра».

— Скверно ему пришлось кончить, — перебил Сандерс, подмигивая Коттону.

— Скверно? — повторила миссис Бредфорд. — Что вы этим хотите сказать? Сплетни слушаете какие-нибудь.

— Сплетни, конечно, — сказал насмешливо Коттон, — и что толковать о них, дайте-ка мне добрую сигару, любезная хозяйка. Смерть курить хочется. Я был лишен этого удовольствия целых три недели.

— Вы хотите курить здесь, закоптить мою лучшую комнату? Ни за что!

— Только по одной сигаре, милейшая моя! За то я преподнесу вам целый ящик французских лент и цветов, — сказал Сандерс.

— Будто и в самом деле поднесете!

— Всенепременно.

— Господи, как эти мужчины умеют к нам подъехать! Но куда уж старухе рядиться.

— Какая вы старуха, добрейшая миссис Бредфорд? Да вы еще заткнете за пояс любую девицу!

— Льстец! — сказала она, потрепав его ласково по щеке. — Нечего делать, дам вам по сигаре.

Лишь только она затворила за собой дверь, Сандерс сказал поспешно:

— Тебе не найти убежища на острове, Генри! Мулат, который был с тобой, попался и выдал все. Нам надо думать только о своем спасении.

— Что же делать?

— Выманить у этой ведьмы денег. Она не подозревает еще ничего, и нам не следует говорить ей.