— Совет добрый. Только я уже был в Девятнадцатой… Нет, мое сидение над душой командарма ничего не дало… Держать вожжи командарм не умеет, не получается у него… Говорю: вызови мне штаб корпуса, — и не может, нет связи… И это когда корпус бьется лбом о несколько хуторов, теряет людей… Надо решение принимать, а командарм робеет, путается, карту карандашом марает, а толку нет. События идут помимо его воли. А теперь делай вывод, Сергей Васильевич.

— Нелегко, — сказал Никишов.

— А ведь неплохо и дело началось, вот что обидно… За день танкисты отмахали сорок километров, это корпус Панфилова. Взяли Бальденберг, Шенау… Используй же ситуацию, черт побери! А командарм только карандашиком по карте, карандашиком… Пехота и ползла, медленно поспешая…

Рокоссовский достал портсигар.

— Кури… Что посоветуешь?

— Не хочется мне совет давать, Константин Константинович.

— Понимаю… Павел Иванович Батов тоже не очень-то рвался ответ мне дать о судьбе коллеги.

— Мы с Павлом Ивановичем одного поля ягоды, — улыбнулся Никишов.

— Так. Ясно. Будем снимать командарма. Конец войны близок, карьеру ломать человеку — приятного мало, но и права мне оставаться смиренным наблюдателем не давал никто… Кто не умеет солдата любить, беречь — тот не генерал. Сегодня же соберу Военный совет, решим.

Дверь блиндажа приоткрылась, выглянул, виновато улыбаясь, Павел Павлович.

— Товарищ маршал, извините. Лейтенант Марков прибыл, вы просили…

— Зови, — сказал Рокоссовский.

Павел Павлович шагнул в окоп, и сразу же за ним показался Марков, уже без плащ-палатки, успевший даже помыть сапоги, по голенищам которых стекали мутные капли…

— Товарищ маршал! По вашему приказанию гвардии лейтенант Марков прибыл!

Удивился Никишов: никогда еще не слыхал он этих интонаций в голосе парнишки — интонаций человека, который уже узнал себе цену, поверил в себя, и потому так уверенно звучит его голос…

Рокоссовский смотрел в краснощекое, пухлогубое лицо мальчишки в перехваченной ремнем телогрейке, с талией, — такой, какая была давно, очень давно когда-то и у вольноопределяющегося Кости Рокоссовского…

— Спасибо, товарищ Марков. Наблюдал вместе с командармом за огневой позицией. Решение приняли верное, офицер вы настоящий… Отлично действовали. Наградить вас хотел бы, но не буду лишать удовольствия вашего командарма…

— Спасибо, Сева, — сказал Никишов. — От имени Президиума Верховного Совета награждаю вас, товарищ гвардии лейтенант, орденом Красной Звезды.

Никишов глянул на Павла Павловича — тот уже держал на ладони маленькую картонную коробочку синего цвета. Взяв коробочку, Никишов раскрыл ее.