— Папа… А почему ты не напишешь об этом, ну, о встречах с Лениным, пап? Ну, о революции?

Отец засмеялся.

— Давай-ка рыбу ловить, Сергей.

Мы ловили рыбу, пока солнце не стало припекать… Интересно, есть ли рыба в этом проклятом Одере?.. Наверное, есть… Много будет всплывать рыбы, когда снаряды немцев начнут бить по нашим переправам… Одер… Последняя река в этой войне, последняя…

ГВАРДИИ РЯДОВОЙ

Сидел гвардии рядовой Борзов с капралом Янеком, связным от мотострелкового батальона польской танковой бригады, на бетонном крыльце сгоревшей дачи, поглядывал на пленных немцев.

Взвода три их чинно стояло вдоль забора из проволочной решетки — в очереди перед походной кухней второй роты, и повар Семенов пошумливал там, наводил порядок.

Снимал кое-кто из немцев ордена и значки с мундиров — повар, увидев орден, гнал такого вояку в хвост очереди.

— Марш цурюк, понял? Успеешь, налопаешься!

Капрал Янек, плечистый парень лет тридцати, одобрительно посмеивался, глядя на повара…

— Глянь, Янек, немец и бриться-то перестал, а? — сказал Борзов, прищуриваясь. — Допекло…

— Дурак немец, — сказал Янек. — Хенде хох надо делать давно.

— Сперва башку б Гитлеру оторвали — потом и хенде, — сказал Борзов.

— То так, Коля. Выпьем, Коля?

— Спрячь флягу. Зарок я дал, понял? Дружка опять миной ранило… Ивана Ивановича… Мы с ним горя не знали… Парторг наш. Коммунист, понял?

— Я коммунист, — сказал Янек. — А ты, Коля?

— С сорок второго, аккурат с марта…

Янек пощупал в кармане зеленой шинели флягу, вздохнул.

— Гданьск возьмем, Берлин будем брать, а?