— Климат Даурии отличается чрезвычайным бездождием, — возразили они. — Количество атмосферных осадков ничтожное. Снегу бывает очень мало. Смешно говорить о наводнении.

— Вероятно, он заметил какие-нибудь признаки необыкновенно дождливого времени и выдает это за откровение духов, — сказал профессор. — Правда, что во всей Забайкальской области осадков падает мало. В Чите часто всю зиму ездят на колесах. Но наводнения здесь бывают. И повторяются периодически, лет через тридцать-тридцать пять. Вы не помните, — спросил он Попрядухина, — когда было последнее?

— Да еще до моего приезда. При мне не было.

— Ну вот, может быть, лет сорок не было. Как раз срок выходит. Но если это и случится, все же, я думаю, нерпы плавать по улицам Иркутска не будут и водоросли расти на площадях тоже. Шаманский камень в Ангаре — слабое место всех шаманов. Непременно их соблазняет затопить Иркутск. Тысяча первый раз предсказывают.

— Хлопуша! Чего там говорить! — пренебрежительно сказал Федька.

— Погодите, погодите! — ворчал Попрядухин.

Действительно, погода все время стояла сухая, ясная. Ребятам трудно было даже предположить, что ожидало их.

XVII. В дебрях Верхнеангарского края

XVII. В дебрях Верхнеангарского края

Утром отряд пошел в западном направлении, оставив баркас в укромной бухте. К полудню они значительно проникли в глубь глухих первобытных лесов, покрывающих северные берега Байкала.

— Смотрите! Смотрите! — вскричал вдруг Аполлошка. — Мыши на деревьях!

— В самом деле! Глядите! На деревьях-то! На деревьях-то!

Маленькие серенькие животные, величиной с воробья, во множестве прыгали по деревьям.

— Эх ты! — крикнул Попрядухин. — Да это маленькие белки. Неужто по хвостам не узнал?

Их было несметное количество.

— Ишь, переселяются куда-то. Стадом идут.

Долго наблюдали они это необычайное явление.

Два дня, как миновали они населенную местность и шли по лесной пустыне.

Вдруг Попрядухин, шедший впереди, остановился в недоумении. Нечасто можно встретить в такой глуши жилье! В стороне виднелся балаган из березовой коры.

Пока Попрядухин ломал голову, кто бы мог жить в балагане, неожиданно кто-то в нем зашевелился и через минуту перед стариком очутился полуголый, худой, как скелет, бурят.