Из хлева приволокли кухарку, толстую старуху, окровавленную, в разорванном платье. Увидев труп хозяина, бандитов с шомполами, она дико вскрикнула, рванулась и кинулась в ворота.
Меткая пуля одного из разбойников пробила ей спину, и она грохнулась наземь.
Урбужан в бешенстве обернулся и нагайкой по лицу огрел удачного стрелка.
— Сволочь! — прохрипел он. — Бабу убил! А, сволочь! — И начал хлестать его. — Просили тебя?!
Алла, сидя в подполье, услыхала глухие выстрелы. Потом по грохоту и крикам поняла, что шайка ворвалась в дом. Она слышала, как разбивали сундуки, комод, ломали мебель, и тряслась от ужаса.
Наконец, очередь дошла до подполья.
Ее вытащили в бессознательном состоянии. На дворе она пришла в себя, но, увидав труп с разможженным черепом, снова погрузилась в обморок. Урбужан приказал привязать ее к седлу свободной лошади. Оставив позади разграбленное зимовье, отряд с захваченным имуществом и полумертвой девушкой двинулся в тайгу.
Необозримы первобытные чащи, тянущиеся от Верхнеангарска до Читы. Целая армия могла бы укрыться в ней. Кто найдет здесь отряд в несколько десятков человек?
Бурят-работник, возвращавшийся в зимовье, заслышав выстрелы, заподозрив, в чем дело, спрятался в кустах. Когда отряд скрылся, он, дрожа от страха, добрался до зимовья и, увидев страшную картину, бежал в Верхнеангарск.
II. В плену
II. В плену
— Зачем и куда ты везешь меня? — гневно спрашивала девушка Урбужана, когда он на остановках приходил справляться, не нужно ли чего ей.
— У меня три жены, но они стары. Ты будешь между ними, как звезда, — отвечал он.
— Никогда! — кричала она, плача.
— Иначе я отдам тебя на потеху моим молодцам.
— Негодяй!
— Я дам тебе лучшую юрту, — продолжал Урбужан. — У меня в Монголии табун в тысячу лошадей и двенадцать тысяч овец. Я увезу тебя в монгольские степи. Все богатство будет твоим. Всякое желание твое будет исполнено, как в сказке.
— Ты убил моего отца! — гневно воскликнула девушка.
— Его застрелили без моего приказания, — лгал Урбужан. — Если бы я знал, что он твой отец, я сохранил бы ему жизнь. Скажи же, согласна ты быть моей женой?
— Вон отсюда!