Кандидат в подофицеры поднял голову:
— Кто это?
— Спишь, начальство? — заглянул ему в лицо солдат. — Беги, подпоручик зовет тебя.
Подпоручик, сын учителя, был мобилизован еще до войны. Этот юноша, как говорили солдаты, походил на девушку. Он был начитан и замкнут, служил в тюрьме случайно, замещал какого-то подпоручика из кавалерии. Пришел сюда, потому что его ранили на Балканах во время сражения с партизанами.
— Садись, Ильо!
— Слушаюсь, господин подпоручик! — И солдат опустился на стул.
— Ильо, побудешь под арестом этой ночью. А утром не ходи в судебную палату.
Кандидат в подофицеры замер:
— Разрешите спросить, господин подпоручик, почему?
— Генерал Кочо Стоянов видел, как ты глядел на того с усами, Пеева. Приказал убрать тебя из зала суда.
— Первый раз вижу таких людей, господин подпоручик.
— Ты в этом уверен, Ильо? — Офицер предложил сигарету. — Большевизм — отрава для народа, Ильо. Он гонит людей бунтовать ради куска хлеба, проливать кровь из-за того, что существуют рабы, Ильо. Большевизм страшен, потому что хочет отобрать миллионы у миллионеров, Ильо.
Солдат слушал как громом пораженный. Подпоручик говорит точно так же, как и другие офицеры, — против коммунистов, а тебе хочется слушать его еще, еще и еще.
— Я не буду смотреть на господ подсудимых, господин подпоручик. Я буду смотреть только на портрет его величества.
Офицер пожал ему руку:
— Я сообщу, что ты исправился. Разрешаю тебе уйти. Если подведешь меня, пострадаем оба, Ильо.
Солдат лежал, закинув руки за голову. «Да, большевики отнимут миллионы у миллионеров, а раз так, все станут равны. Пусть даже не раздают миллионы. Пусть только дадут человеку возможность иметь хлеб от молотьбы до молотьбы. Пусть будет хотя бы полкилограмма сахара на человека в год. Пусть не будет долгов в записной книжке Желювия, долгов фельдшеру. Не будет недоимок… не будет лесных штрафов…
Чудес на свете не существует. А большую правду вижу. Он показал ее мне. Если его оправдают, значит, не совсем он был прав. Если осудят, значит, верно было все, что он сказал на процессе…»