– Что вам нужно? Какой-то диплом? Мы можем дать почетную университетскую степень.

– Это не одно и то же. – Я объяснил, что случилось в Петрограде. – Моя диссертация давала право на специальный диплом, как вы понимаете. Эквивалент докторантуры. – Я сунул руку в карман и вытащил бумажник, а потом вручил Петлюре копию письма профессора Ворсина.

Брон сначала прочел подпись:

– Я знаю Ворсина. Это его рука. Если товарищ секретарь… Ах, пан… – Он обернулся к Петлюре, как будто внезапно усомнился в своем решении.

– Это для вас так важно? – спросил меня Петлюра. Он взял из рук Брона письмо и прочитал его. – Что ж, письмо подтверждает все услышанное. Такова ваша цена, товарищ?

– Мне не нужна плата, – ответил я, – за то, чтобы сражаться с Троцким и Антоновым[118]. Как раз из-за них у меня и не осталось никаких бумаг.

– В письме все ясно сказано, не так ли, Брон?

– Абсолютно. Мы можем… у нас есть дипломы… – Профессор развел руками. – А если доктора наук?

Петлюра быстро повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза, потом перевел взгляд на свою салфетку:

– Это вас устроит, майор Пятницкий?

Я вздохнул и приподнял свой хрустальный кубок:

– Сейчас ненадежные времена.

Петлюра обратился к сидевшему у дальнего конца стола своему старому товарищу, Винниченко, тоже стороннику большевиков:

– Вы это одобряете, товарищ председатель?

Винниченко, литератор, мало интересовавшийся происходящим, казался утомленным. Он кисло заявил:

– Конечно, товарищ Верховный главнокомандующий. Если преторианцы согласны…

Коновалец почесал затылок.

– Это глупо. Сечевики лояльны. У нас нет власти.

Мне показалось, что я вот-вот стану свидетелем открытого спора различных фракций Директории. Винниченко сказал устало:

– Прошу прощения, Коновалец. Но вы, кажется, единственный, кому французы вообще доверяют.