Германский выученик не являлся на работу несколько дней, и профессор отдал распоряжение о его увольнении. Позже сердитый доктор вернулся в госпиталь и стал просить профессора отменить увольнение.

– Я вас не увольнял, вы сами ушли. Сейчас я уже взял на ваше место другого молодого врача.

Система назначения больных на операцию в госпитале была просто недоступна моему пониманию. На второй день моего нахождения в госпитале я увидел своё имя в списке оперирующих хирургов: «Больной 1: Жоан Соареш – Д-З: паховая грыжа справа – Хирург: доктор Слава».

– Грыжа? Мама моя родная! Да её уже сто лет не делал! Я же торакальный хирург, братцы…

(Я молчал о том, что тот единственный случай ущемлённой паховой грыжи, которую я якобы делал сто лет назад, на самом деле оперировал хирург больницы подмосковного города Химки Валентин Шанин – я же просто стоял на крючках).

– Юра, – взмолился я, обращаясь к хирургу Ю. Боеву из Москвы – выручай – покажи, как это делается?

– Хорошо! Я тебя научу делать грыжи, а ты мне покажешь, как резецировать лёгкое.

В один из дней опытный кубинский хирург увидел в операционном списке своё имя в графе «хирург» на операцию удаления матки по поводу большой миомы. Кубинец был действительно шустрый рубака – он за 15 минут удалил большую матку.

Один из присутствующих в операционной врачей решил полюбопытствовать: что же это за опухоль такая в матке? Он вскрывает удалённую матку – на лотке появляется ребёнок… с ручками, ножками, с головкой и личиком…

Когда профессору Октавио доложили о случившемся, он, понимая невозможность привлечь кубинского хирурга к какой-либо серьёзной ответственности, отдал распоряжение о его увольнении.

Хирург бросился защищаться со свойственной кубинцам горячностью:

– Кто назначил больного на операцию? Разве – я?

– Нет, не вы. Но вы обязаны накануне смотреть больного, которого вам доверили оперировать!

Кубинца из университетского госпиталя убрали – перевели в военный.

Из провинции к нам приехал хирург из подмосковного города Ногинска. Я ему: «Октавио – мужик нормальный. Просто нужно рассматривать его как руководителя отделения и не качать свои права».

Октавио в клинике постановил: «При ущемлённых грыжах с некрозом кишечника первичного анастомоза не накладывать – всем выводить илеостому».

Сейчас это смешно читать, а тогда в Анголе молодые местные врачи не умели правильно накладывать кишечные анастомозы – больные гибли.

Парень (совсем-совсем седой хирург) из Ногинска наплевал на установку профессора – наложил первичный межкишечный анастомоз у больного с некрозом кишки, ущемлённой в огромной паховой крыже. Октавио ещё раз терпеливо объяснил политику отделения седовласому русскому хирургу. Последний при обходе промолчал, а потом мне излил душу: