И вот тут-то и начинается история с географией… вернее, с переменой географии.

Я вернулся из Анголы позже и как-то встретил Наталью в довольно паршивом физическом виде и упадке душевном.

– Ты чё, Нат? Или болезнь какую ангольскую подхватила?

– Хуже… – вздохнула дочка московского профессора и поведала мне историю заключительного этапа их с мужем семейных московско-деревенских отношений после возвращения из Анголы.

Саня Б. после приобретения «Волги» на своё имя и общего с Натальей счёта во Внешторгбанке ощутил себя наконец-то человеком, которому пора опять как-то кардинально поменять всё в своей жизни. Машину он умудрился переписать на своего родственника, а с семейного валютного счёта снять разом все деньги – и только потом объявил Наталье, что он подаёт на развод.

Кто-то мне рассказывал о благородных московских мужиках, которые при разводе оставляли жёнам московские квартиры-дачи-машины-деньги… Если кто и верит в эти «рождественские истории на советской почве», то не я – что-то я таких мужиков по Москве не встречал.

Пока Наталья билась головой о стены социалистического правосудия, Саша бросился на раскрутку второго витка своего московского счастья. Фантазии у него было негусто – он решил повторно разыграть наработанную схему «дочь московского профессора и мой половой член». И нашёл ведь, баАААалин… Правда, не дочка профессорская это была, а внучка. Внучка была хороша и перетрахала всех приглянувшихся ей мужиков в радиусе нескольких километров вокруг себя. Но это было давно. А во время описываемой истории тот факт, что она обратила внимание на серую личность Саши Б., говорил лишь об одном – внучка постарела.

Саша подкатил к внучке на «Волге», гремя в кармане уворованными у жены ассигнациями с жёлтой полосой. Внучка прищурила глаза и вздохнула:

– На безрыбье и для Б. станешь раком…

Они отправились в тур по Болгарии…

Ну, для художественной литературы такой сюжет – банальность. Но я не литератор, я просто хочу вступиться за друга – за Наталью Р.

2. Чего не умеют русские зауряд-врачи

Чем меньше я понимаю в работе коллеги другой медицинской специальности, тем больше душевного трепета я перед ним испытываю. Если бы более 36 лет назад на выпускных экзаменах в мединституте мне достался вопрос на тему анестезиологии, сегодня на волнах Интернета никто не встретил бы «Писем Айболита» за моей подписью…

Среди многих вещей, которые знают и умеют молодые врачи ЮАР, и НЕ знают и НЕ умеют их коллеги-одногодки в России, прежде всего, следуют упомянуть теоретические знания и практические навыки в анестезиологии. Только в ЮАР я видел врача на первом году после выпуска из университета, самостоятельно обеспечивающего общую анестезию во время операции. О таком в моё время в России невозможно было даже помыслить.