Среди студентов и молодых врачей моего времени ходили легенды о хирургах-удальцах, выполняющих спасительные трахеостомии «в полевых условиях» кухонным ножом, а то и вовсе ножницами[52].

К моменту моего прибытия в Анголу в 1982 году я знал, что спасительный разрез «горла»/трахеи может быть продольным, поперечным, на передней стенке трахеи можно выкраивать холмикообразный лоскут основанием вверх или вниз. Практических навыков у меня не было. Где-то буквально в первые дни моего пребывания в госпитале Америко Боавида при университете Аугустиньо Нетто в Луанде меня хватают за руки и тащат к больному. С трудом понимаю, что задыхается больной, которому недавно профессор Фернандо Октавио сделал резекцию щитовидной железы[53].

Ни самого профессора, ни кого другого поприличнее не нашли, поэтому ухватились за меня. Непросвещённый, но нахальный мозг мой работает стремительно:

– Трахеостомический набор!

Странно, но набор притащили мгновенно. Не помню сейчас точно, делал ли я инъекции местного анестетика (вряд ли – больная была чуть ли не в агональном состоянии), но важно одно – прямо на каталке в коридоре отделения я снял кожные швы, развёл края раны, без труда нашёл трахею (она обнажается при операциях на щитовидной железе), продольно рассёк её и через этот разрез вставил трахеостомическую трубку. Окружающая медицинская публика смотрела на меня с восторгом, и я покинул поле боя «на белом коне». Не помню, чтобы профессор выразил мне благодарность.

Много позже (1991) в той же Луанде в университетском госпитале Жозины Машел прямо на полу приёмного отделения для введения спасительной трахеостомической трубки я «разрезал горло» ножницами[54].

Я долго гордился своим «полевым» опытом трахеостомии, до той поры, пока первого года выпускник ЮАРовского медуниверситета Этьен Майберг не прочёл доклад по трахеостомии, из которого выяснилось, что на практике необходимость экстренной трахеостомии (в коридоре, на полу и т. п. – вообще вне операционной) чрезвычайно незначительна: абсолютному большинству больных достаточно введения в трахею специальной интубационной трубки через рот или через нос.

Игнорирование этого положения привело к большому количеству осложнений после трахеостомий, выполненных корявыми руками, – стенозов трахеи. Были упомянуты редкие неординарные ситуации с другим подходом, но это уже для обсуждения в других книгах.

Таким образом, миф о моём героизме был развеян – в обоих упомянутых выше случаях больным для обеспечения адекватного дыхания было достаточно трахеальной интубации. Бальзамом моему тщеславию остаётся факт отсутствия достаточного количества таких трубок в те годы в Луанде.