Понятно, что хирурга, допустившего осложнение, не следует гладить по головке. Однако в тот день Блохин, в общем-то, личность, несомненно, выдающаяся, повёл себя не очень прилично:
– Нужно применять пластику пищевода толстой кишкой!
– Н.Н., у меня нет большого опыта этого способа пластики…
– Выходите больного, пригласите меня – я вам покажу! – декларативно заявил звёздный академик.
Никто в зале не знал, что из 12 больных, которым Блохин давным-давно сделал пластику пищевода толстой кишкой, умерли 9 больных – 75 % смертности!
Понятно, что мне пришлось отменить свою поездку с докладом на какую-то конференцию – в кои-то веки мне выпала такая участь – и заняться выхаживанием больного.
Паткина я выходил и в один из дней пошёл к Блохину:
– Н.Н., больной готов к операции…
– Хорошо, вносите его в операционный список на завтра, – отреагировал старец.
Ассистировали Блохину мы с Давыдовым. Бог наказал академика за его манеру измываться над хирургами. На колупание старика с толстой кишкой было жалко смотреть. В результате планируемый для замещения пищевода сегмент толстой кишки приобрел такой же синий цвет, в который несколько недель назад был окрашен сотворённый мной желудочный стебель…
Я бросил академику спасательный круг для почётного выхода из дерьмового положения:
– Н.Н., давайте мы закроем живот – кровоснабжение в кишке улучшится за счёт развития коллатералей. А потом мы больного опять возьмём на операцию.
Меня горячо поддержал Михаил Давыдов, академик принял спасательную палочку-выручалочку, сказал нам, чтобы мы закрывали живот, и ушёл.
Больше мы не напоминали академику про этого больного. Больной Паткин не дожил до третьей операции – у него очень быстро появились обширные метастазы на шее, он умер жестокой смертью…
146. Хирургическая поэма-1
146. Хирургическая поэма-1