Алексей Дмитриевич лег рядом с погибшим товарищем и стрелял по врагам, пока не кончились патроны. Одна мысль была в голове — как можно больше уничтожить фашистов, отомстить за товарища, за оскверненную родную землю.

Когда патроны были уже на исходе, струя горячего воздуха обожгла висок, слетела каска, теплая и липкая кровь потекла по щеке. Силы покидали Кочергина; теряя сознание, он дополз до края обрыва и скатился вниз. Подоспевшие санитары подхватили его на руки и унесли в медпункт…

Группа, в которую входили Петраков и Поль, сосредоточила усилия на обеспечении безопасности переправы, имевшей неоценимое значение для защитников города.

К тому времени немецко-фашистские войска вышли к Волге у южной и северной городских окраин; с запада Сталинград блокировала 6-я армия Паулюса. Речные переправы оставались хотя и опасным и не совсем надежным из-за постоянного артиллерийского обстрела и бомбежек, но единственным путем, по которому в осажденный город шли войска, военная техника, оружие, боеприпасы и продовольствие. Лишившись переправ, защитники Сталинграда оказались бы в полной изоляции, а командный пункт управления — под угрозой захвата. В городе вели упорные бои подразделения 10-й дивизии войск НКВД полковника Сараева. Именно через Центральную переправу переходила на правый берег 13-я гвардейская дивизия генерала Родимцева.

Кто-то из бойцов доложил Петракову, что группа немецких автоматчиков численностью до семидесяти человек по балке короткими перебежками продвигается к переправе.

С криком «ура!» чекисты бросились в атаку.

Позднее стало известно, что небольшой отряд Петракова отбил наступление трехсот гитлеровских головорезов, вооруженных автоматами и легкими минометами.

Победили выдержка, мужество и высокий моральный дух чекистов. После боя Ивана Тимофеевича пригласил полковник Елин Иван Павлович, командир 42-го полка 13-й гвардейской дивизии, и тепло поблагодарил бойцов его отряда за героизм и отвагу в боях за переправу.

15 сентября в бой вступил полк Елина, и вскоре отряд Петракова, самоотверженно выполнивший поставленную перед ним задачу, был переброшен на другой участок борьбы — на задержание вражеских парашютистов, мародеров и дезертиров.

О результатах сражения Петраков утром доложил Василию Степановичу Прошину: комиссара Воронина в тот момент не было в штольне.

— Отдыхайте, Иван Тимофеевич, — сказал Прошин. — Придет начальник управления, я доложу ему. Идите, на вас лица нет… Жалко Валентина! Он был отличным парнем и замечательным чекистом! Идите!

Петраков, пошатываясь, вышел. В одном из закоулков штольненского лабиринта свалился на топчан, покрытый шинельным сукном, и через минуту уже спал, стоная и похрапывая.