Агенты Плакунов и Коноплев в этот день на встречу не явились.

Кое-кто из оперативных работников высказывал предположение, что, услышав выстрелы, они скрылись, что ждать их теперь бесполезно, надо организовать поиск по району.

Узнав о том, что руководитель группы убит, Григорьев заметно воспрянул духом, стал вести себя проще и откровеннее. Он утверждал: Плакунов и Коноплев — люди аккуратные: не пришли потому, что заблудились или помешали другие серьезные обстоятельства; их надо ждать завтра, такая у них договоренность.

Зато Прошин переживал свою вину в неудаче операции. Как старший наряда, он обязан был предусмотреть необходимые меры безопасности, но не сделал этого, понадеявшись на опыт и смекалку помощников.

И когда Федоров стал корить себя за то, что проявил поспешность, Прошин слушал молча, не отругал младшего лейтенанта за его невольный промах, но и своей вины открыто не признал. «Чертово самолюбие помешало», — осудил он себя позднее.

Назавтра чекисты снова заняли свои места, чтобы задержать агентов. Плакунов пришел около двенадцати. Рослый, кряжистый тридцатилетний мужчина с крупными крестьянскими руками. И на этот раз наряд сотрудников ожидал в зале для пассажиров. Когда туда вошел агент, его бесшумно окружили и обезоружили.

На допросе Плакунов подтвердил: когда выбросили мешок с взрывчаткой, дверца захлопнулась, и ее с трудом открыли; пилот сделал разворот, и они стали высаживаться. Приземлились далеко друг от друга, сразу не могли встретиться и не нашли груз, поэтому выполнить задание не успели.

Он рассказал и о том, что вместе с ними летели еще три агента, — назвал их фамилии и приметы, — их должны были выбросить в районе станции Красный Кут Саратовской области. Через день после них, продолжал Плакунов, намечался вылет транспортного самолета с пятью агентами, фамилии их ему неизвестны, предположительно они должны высадиться недалеко от Астрахани.

Василий Степанович уже знал о выброске и задержании шпионов вблизи Астрахани, показания Плакунова свидетельствовали о том, что он говорит правду.

Григорьев и Плакунов мало знали о руководителе группы, но даже из того, что они рассказали, ясно вырисовывался тип подлого предателя и фашистского холуя.

Прошин дал указание: Григорьева и Плакунова вместе с их документами, изъятыми при обыске, и позднее обнаруженным шпионским снаряжением доставить в Ленинск, где в то время находилась следственная часть управления; не ослаблять розыск Коноплева. Вечером Василий Степанович выехал в Палласовку: срок командировки истекал.

Вот уже неделю Анну Николаевну угнетало беспокойное предчувствие: долго не было вестей от старшего сына Георгия и от мужа, находящегося в самом пекле; у младшего сына Бориса снова обострилось воспаление уха, его мучили сильные боли.