Участникам пленума была сообщена радостная весть: в боях за поселок Верхний уничтожено сорок восемь танков противника.

В эти же дни в своей ставке «Вольфшанце» — «Волчье логово» — Гитлер поставил задачу срочно занять Сталинград.

Через неделю он сформулировал это требование более решительно и высокопарно: «Сталинград необходимо выломать, чтобы лишить коммунизм его святыни», и установил новый — который по счету?! — срок: Сталинград должен был взят к 20 октября.

Наступил день 14 октября, день назначенного германским верховным командованием последнего, генерального наступления, самой большой операции по захвату Сталинграда.

Этот день был началом еще более трудных испытаний для защитников города.

Немцы отовсюду стянули к волжской крепости пехотные и танковые дивизии, инженерные, авиационные и противотанковые подразделения и части.

Главные ударные силы врага наступали на заводы тракторный и «Баррикады». После авиационной и артиллерийской подготовки немцам казалось, что уничтожено все живое и они без сопротивления преодолеют полтора-два километра опаленной земли, отделяющей их от заводских корпусов. Но стоило им подняться в атаку, оживали развалины и камни, навстречу им летели гранаты и бутылки с горючей смесью, артиллерийские и противотанковые орудия в упор расстреливали вражеские танки; огонь автоматов и пулеметов косил гитлеровских головорезов. Словно из-под земли поднимались красноармейцы; фашисты смотрели на них со страхом и удивлением: откуда здесь люди, ведь каждый метр земли перепахан пикирующими бомбардировщиками с черными крестами; хваленые немецкие вояки поворачивали вспять, теперь их были единицы; сотни солдат навсегда остались среди обгоревших развалин.

…Борису Константиновичу Полю не давал покоя разведывательный орган, который разместился в Гумраке и, несомненно, засылал агентуру, вел подрывную работу.

После неудачной попытки с Красковым, отказавшимся идти в захваченный немцами Гумрак, Поль долго искал подходящего кандидата, но ничего не находил. Тогда Борис Константинович, не отказываясь от подыскания нужного человека, переключил внимание на допрос немецких военнопленных, рассчитывая этим путем получить интересующие его сведения.

Допросы пленных убедили Бориса Константиновича в том, что в сознании немецких солдат и офицеров происходит крутой поворот: недели две тому назад они верили в свою победу, а неудачи и поражения объяснили временными объективными причинами. Как видно, теперь многие из них стали прозревать, терять веру в победу и впали в пессимизм, стали охотно рассказывать о себе, отвечать на вопросы. Конечно, среди военнопленных есть и фанатики, которые демонстративно отказываются говорить, но они — не в счет.