Подошел второй, совсем молодой парень, белоголовый и синеглазый.

— Здешняя. А сколько вас тут?

— Шестеро.

— А чего вы такие покорные? — подзадоривала Маруся.

— А ты кто такая? Чего душу бередишь? Иди своей дорогой.

— Мне что? Нравится быть холуем — пожалуйста. — Изобразив обиду, Маруся повернулась и не спеша пошла вдоль улицы.

— Не сердись, приходи еще! — крикнул вдогонку молодой; тот, что постарше, ушел в сарай.

Маруся остановилась, подумала минуту и снова вернулась к забору.

— Как тебя звать?

— Миша… Михаил.

— А этот почему такой сердитый?

— Все мы тут такие. Не от хорошей жизни, а куда денешься?

— А здесь что, полиция, что ли?

— Вроде бы. По-ихнему — абвергруппа называется.

— А кто начальник над вами?

— Капитан Эгон Гиллербрандт, злой, как цепной кобель.

— Чего же ты к своим не уйдешь?

— Немцы же кругом, — с детской наивностью ответил парень.

— Ну, служи, коли нравится. — Маруся почувствовала, что и так уж нарушила пределы дозволенного. «Волков бояться — в лес не ходить», — утешила себя и пошла, не оглядываясь. Михаил долго смотрел ей вслед, соображая, кто эта девушка и почему она так смело разговаривала с ним; обычно местные люди стороной обходят белокаменный особняк: знают, какое учреждение размещается в нем.

В проулке, недалеко от дома Прасковьи Ильиничны, Маруся повстречалась с высоким черноволосым мужчиной, с наручной повязкой «полицай», гулко топавшим по иссохшей мостовой.