— Ах, синьор, вы упустили случай вздернуть его на виселицу, а я — возвратить ему двадцать пять ударов.

— Почему? — спросил корсар с трепетом в голосе.

— А потому, что этот негодяй, сообразив, что победа будет на вашей стороне, передумал и высадился в другом месте.

— В каком же?

— От одного из солдат, сопровождавших его в пути, я узнал, что Ван Гульд поплыл на каравелле графа Лермы к восточному берегу озера и во избежание встречи с вашими кораблями высадился в Коро, чтобы пересесть на поджидавший его там испанский корабль.

— И куда он намерен плыть?

— В Порто-Кавалло, там у него есть земли и родственники.

— Ты уверен в этом?

— Конечно, синьор.

— Проклятье! — вскричал корсар в бешенстве. — Удрать от меня, когда он был почти в моих руках! Но черт с ним! Пусть бежит хоть в преисподнюю. Черный корсар отыщет его и на краю света! Даже если мне придется разориться дотла, я поплыву за ним в Гондурас, клянусь богом!

— А я поеду с вами, синьор, если позволите, — попросился каталонец.

— Хорошо, ведь мы одинаково ненавидим этого человека… Скажи мне еще одну вещь.

— Слушаю вас, синьор.

— Как ты думаешь, можно ли его догнать?

— Сейчас он уже на корабле, и прежде чем вы доплывете до Маракайбо, он будет уже в Никарагуа.

— Пусть удирает, но когда мы вернемся на Тортугу, я снаряжу такую экспедицию, равной которой не было в Мексиканском заливе! Кармо, Ван Штиллер, займитесь этим человеком, я поручаю его вашим заботам. А ты, Моко, пойдешь со мной в город. Мне надо повидаться с Олоннэ.

Покинув форт, корсар в сопровождении африканца спустился в Гибралтар.

Город, не оказавший корсарам почти никакого сопротивления, представлял собой печальное зрелище.

Грабеж шел полным ходом. Отовсюду доносились крики мужчин, плач женщин и детей, проклятья и скрежет оружия.

Толпы горожан, преследуемых корсарами и буканирами, пытались бежать из города, унося свои пожитки.