— Стой, негодяй!

— Не будь вас шестеро, я бы показал вам, что за негодяи — гасконцы с Бискайского залива, — бормотал дон Баррехо, красный от гнева. — Это оскорбление вам дорого обойдется. Вот подождите, выберемся на равнину, увидите, какой огонь я открою по вам.

Вороная кобылка, уверенно направляемая гасконцем, вскачь летела по склону, тогда как испанцы, достигшие к тому моменту крохотной равнины, готовились пуститься за ней в погоню.

Но внезапно гасконец громко чертыхнулся.

Он заметил длиннющий ров шириной не меньше четырех метров, пересекавший весь склон холма.

— Гром и молния!.. — закричал он. — А прыгнет ли кобылка? К счастью, она еще не очень устала.

Он замедлил скачку, потом, когда они были уже у самой трещины, гасконец подобрал поводья, вытянул ноги и крикнул:

— Хип! Воронок!

Лошадь встала на дыбы, громко заржала, а потом оторвалась от земли и прыгнула. О, это был действительно замечательный прыжок, достойный ирландского скакуна.

Они перепрыгнули ров!..

Гасконец приласкал смелое животное, спрыгнул на землю, отвел лошадь за кусты, росшие немного в стороне, поднял аркебузу и вынул из седельной сумки два пистолета.

— Теперь посмотрим! — сказал он.

Шестеро красных от злости кавалеристов стремительно спускались с обнаженными шпагами по склону; они также готовились к прыжку.

Гасконец лег на землю, укрывшись за обломком скалы, и навел аркебузу.

Кавалерист, опередивший товарищей на десяток метров, подлетел к препятствию, вытянул ноги и вскрикнул.

Гасконец открыл огонь с двадцати шагов.

За выстрелом последовали жалобное ржание и мучительное восклицание:

— Черт побери!

Лошадь вместе с всадником полетели в ров, переломив себе шеи.

Гасконец отбросил еще дымившуюся аркебузу, вскочил на ноги, потрясая двумя большими пистолетами.