И как они вообще смогли возвести там целый научный центр с такой изменчивой погодой?..

По каким–то странным причинам мне казалось, что они связаны — «Ковчег» и аномалии. Что должна быть причина, и это не просто совпадение. Но проверить это можно будет только потом — когда мы сами окажемся там. Впрочем, если окажемся — погода продолжала докучать нам, то обрушиваясь дождём, а то снося корабль ураганным ветром. Лишь за сегодня она сменилась раз пять, и окончательно меня вымотала.

Я прошлась обратно к своей каюте и застала Флейм, играющую с Луной.

Её переклинивало минимум раз в день. Приступ могло спровоцировать любое громкое слово или звук, но мы с Флейм работали оперативно и уводили питомицу подальше от людей. На все вопросы со стороны я плела что–то о старых деталях из заброшек, которые и заменить–то нечем. Хотя чем дальше, тем сложнее удавалось контролировать ситуацию.

Мы обе это видели, и обе молчали. Нам проще было притворятся, будто ничего не происходит.

Правильно ли я поступила, когда согласилась помочь скрывать припадки Луны? Когда стала закрывать глаза на очевидное, чтобы не ранить подругу?

С каждым днём я получала всё больше поводов для сомнений в этом. Но по–прежнему помогала. За свои слова надо отвечать.

С самого начала этой истории я почти всё время проводила с ними: то на дрессировках, то теперь, помогая справляться с приступами. С Корсаком мы общались только по делу, и то куда реже. Поскольку управлять судном в таких условиях было сложнее, мы делали это втроём, чтобы чаще сменять друг друга. В другое время он не занимал меня — понимал, что я нужна Флейм.

Если бы я оказалась на её месте, наверное, вела бы себя так же. Особенно учитывая, что в смерти Луны она винит себя. Но проблема в другом: она никак не могла принять самого факта гибели собаки. Поэтому и боролась все эти годы, отчаянно собирая дракона за драконом.

Это был путь искупления, который она для себя выбрала.

Луна смотрела на меня в лучшем случае с десятой долью преданности и любви, которую оказывала своей хозяйке, но даже так я не могла оставаться к ней равнодушной. Озорная, добрая и весёлая, она прямо источала дружелюбие. Гонялась за мячиком и ходила хвостиком за Флейм, ластилась как живая и катала на себе. Сложно было поверить, что это тот же самый дракон, который набросился на Дрейка и оторвал руку Лиуму.

— Мы завтра высадимся на поверхность, чтобы оценить ландшафт. Скоро надо будет спускаться на шлюпке, и надо понимать, что нас ожидает, — сообщила я.

— О, отлично! Луна сможет погонять по простору, — обрадовалась блондинка. — У неё с каждым днём всё больше и больше энергии. Хорошо, что будет, куда её деть.