Она свернулась в позе эмбриона, и там, зарытая в снегу, она умирала.

Каждый день потом, она гадала, а что, если бы дела пошли по-другому. Если бы Рисс не спас ее. Если бы она сдалась Гриву.

В конце концов, было бы так же плохо? В тот момент, когда она прикоснулась к миру Грив, она почувствовала, что-то прекрасное. Единение и сплоченность, какую ее человеческая жизнь ей не дала.

У нее не было детей, она никогда не любила. Она всегда хотела иметь друзей, которых могла бы назвать родственной душой, но этого не случилось. Она не в должной степени заботилась о них, а они в ответ о ней. Она считала себя скорее обособленной.

И когда она чувствовала зов Грив, примитивный зов волчьей стаи, страдающей от потери родственника, она чувствовала, что ей все труднее противостоять им.

Да, они убивают, но она теперь тоже. Они ужасны, но ужасная внешность не показатель того, что внутри. Достаточно знать секрет Бесс, чтобы понять это.

Процесс был бы и наполовину не таким пугающим, если она была бы призвана вместо носильной вербовки? Может быть, она пошла охотно, если только знала, что лежит за непроницаемой стеной тумана на севере? Там были невероятные земли, скрытые за Враком, сверкающие ледовые дворцы на полюсах, такие как предлагают наиболее зловещие низкопробные романы? Был ли этот таким же диким местом, как Кург населенный неразумными монстрами? Или странный, с развитой цивилизацией таким, как Пелешар, отдаленные и враждебные земли далеко на юго-западе?

Что бы Грив ни сделал с ней в тот день, было незаконченным, прерванным саблей по шее. Она не была ни человеком, ни Гривом — где-то посередине. И Гривы все еще ее звали, бесконечное манили её, в то время как люди уничтожат ее, если только узнают, что она бродит по их землям с небьющимся сердцем.

Она никогда не узнает, что случилось с Рисс. На следующее утро после смерти она проснулась и начала рыть себе выход из снега, который за ночь совершил её погребение. Солнце светило высоко в кристально-голубом небе, сверкая на далеких белых холмах: крышах города. Она пробежала довольно далеко, подгоняемая паникой, но в совершенно неверном направлении, если она надеялась достичь безопасных ледяных пещер на леднике.

Трупы лежали занесенные снегом. Если Рисс был среди них, или если его взяли в заложники, итог остается один и тот же. Он ушел.

Ошеломленная, она искала оставшихся в живых и не нашла. Она постояла на заснеженном месте крушения самолета, того, где она была штурманом в течение года, и ничего не чувствовала. Потом она нашла снегоходный трактор и начала откапывать его.