— Да, — сказал он. — Мне тоже.

Крейк сцепил пальцы на затылке и прислонился к стене камеры. Сило, Харкинс, а теперь и Малвери: Фрей определенно подбирал беженцев. Допуская, что они как-то смогут быть ему полезны, но у всех была благодарность и преданность к своему капитану. О которой до недавнего времени и не подозревал Крейк. Может быть, намерения Фрея были сугубо корыстными, может ему просто нравилась дешевая команда, но, по крайней мере, половина его людей видела в нем, в некотором роде, спасителя. Может быть они были не нужны Фрею, но он им точно был нужен. Без капитана, Сило казнят или вышлют обратно в рабскую Самарлу, Харкинс будет вынужден жить без крыльев, а Малвери снова станет алкоголиком.

Что же остальные? Он сам нашел здесь местечко, прячась от агентства Шакелмор. Пинн нашел место, где его терпели, и где он мог вечно избегать реальности со своей возлюбленной в роковых поисках богатства и славы. А Джез? Ну, может Джез просто хотела быть там, где никто не задает вопросов.

Хотел он или нет, но Фрей им всем давал то, чего они хотели. Он дал им «Кетти Джей».

— Все мы от чего-то бежим, — кисло сказал Крейк. Слова Малвери, сказанные несколько недель назад, еще до того как они сбили «Туз Черепов» и началось все это. Малвери рассмеялся, узнав свое высказывание.

Крейк посмотрел на потолок камеры.

— Я заслужил того, что нахожусь здесь, — сказал он.

Малвери пожал плечами.

— Тогда я тоже.

— Здесь нет тех, кто так или иначе не заслужил, — сказал Сило, его голос басом выкатился из глубин его камеры. — Есть за что или нет, что теперь с этим поделать. Сожаление — просто способ чувствовать себя лучше, о том, что вы не смогли исправить. Люди тратят жизнь на сожаления.

— Мудрые слова, — сказал Малвери, салютуя мартианцу. — Мудрые слова.

В далеке снова кричал Фрей.

Фрей был ранен два раза в жизни, его много раз били люди обоего пола, кусали собаки и вспарывали кишки Даккадианским штыком, но до сегодняшнего дня он считал, что самая худшая боль в мире это судорога.

Не было ничего более страшного для Фрея, чем проснуться посреди ночи с этим сказочным чувством напряжения, словно ему в икру вогнали лезвие. Обычно это случалось после пьяной вечеринки или когда он принял слишком много капель "Сияния", на тесной койке в его отсеке он часто лежал неудобно и пережимал циркуляцию на одной из ног, даже в трезвом виде.

Худшими моментами были первые секунды перед ударом агонии. Всегда было много времени, чтобы попытаться выкрутиться и боль не пришла. Но это никогда не работало. Неизбежный припадок, который следовал потом, заставлял его кричать, задыхаясь, крутиться на койке и хвататься за ногу. Это постоянно оканчивалось тем, что он сшибал многочисленные вещи из багажного гамака над головой, которые падали на него, вываливались из чемоданов и пачкали одежду.