Шаги человека, который шел к хижине, стихли возле самого входа. Последовало несколько перешептываний, после чего вошел М’ганвазам, вождь племени. Джейн видела его лишь мельком, потому что женщины увели ее почти сразу после того, как она пришла в деревню.

М’ганвазам, как теперь оказалось, выглядел настоящим дикарем. На его жестоком, скорее каком-то зверином лице было буквально написано, что этот человек недалеко ушел от животного. Джейн Клейтон показалось, что он больше похож на гориллу. Вождь попробовал заговорить с ней, но без успеха и тогда кликнул кого-то, оставшегося на улице.

На его зов явился другой негр, внешность которого так разительно отличалась от наружности М’ганвазама, что Джейн Клейтон тут же подумала, что вошедший красавец принадлежит к другому племени. Этот человек выступил в качестве переводчика, и чуть ли не с первого вопроса, заданного М’ганвазамом, Джейн интуитивно почувствовала, что вождь по какой-то непонятной причине пытается вытянуть из нее некие сведения.

Ей показалось странным, что предводитель чернокожих внезапно так заинтересовался ее планами, а в особенности тем, куда она направлялась, до того как приход в деревню прервал ее путешествие.

Не видя причины что-то скрывать, Джейн рассказала правду, но на вопрос вождя, рассчитывает ли она встретиться с мужем в конце пути, молодая женщина отрицательно покачала головой.

Затем, по-прежнему через переводчика, вождь пояснил причину своего прихода.

– Я только что узнал, – сказал он, – от людей, которые живут на берегу большой реки, что ваш муж плыл за вами по Угамби, отставая всего на несколько переходов, но его захватили дикари и убили. Я говорю это, чтобы вы не теряли зря времени на долгое путешествие, если в его конце у вас назначена встреча с мужем. Вместо этого вам лучше вернуться обратно на побережье.

Джейн поблагодарила М’ганвазама за совет, хотя на мгновение онемела от этого нового известия. Впрочем, шок был не такой сильный, как можно было ожидать. Ее сердце, перенеся столько мучений, теперь почти не воспринимало новых ударов судьбы.

Уставившись невидящими глазами на личико лежащего у нее на коленях младенца, Джейн сидела, низко опустив голову. М’ганвазам удалился из хижины. Через какое-то время она снова услышала шум у входа – вошел кто-то другой. Одна из женщин, сидящих напротив, подбросила немного хвороста в догорающие угли костра между ней и дверью.

Яркое пламя вспыхнувших веток вдруг осветило хижину, словно по мановению волшебной палочки.

Теперь Джейн Клейтон, к своему ужасу, со всей ясностью увидела, что ребенок мертв. Удушающий комок поднялся к горлу, и голова поникла в немом горе над маленьким, прижатым к груди тельцем.