«21 августа 1762 года. На плавучий лед установлены пороховые заряды, команда готовится к подрыву затора. Приняты меры для предотвращения аварийной ситуации…»

– Спустить шлюпку № 1! – крикнул Ситтон и с удивлением вытаращился на меня: – Сэр…

Я был облачен в теплую матросскую куртку и штаны, на голове была традиционная монмутская шапка.

– Капитан, – сказал я. – Сейчас мое место среди команды, каждый человек на данный момент должен прилагать максимум усилий, дабы вырваться с этого места. Вы должны руководить судном, Берроу занимается расчетами, а я как человек здоровый, но малоопытный в навигационных делах должен подчиняться вашим приказам…

– Да, сэр, – растерялся Ситтон, – конечно, сэр…

– Отставить! – приказал я. – Капитан, я хочу помогать в установке бомб на лед. И зовите меня просто Ричард.

– Займите свое место в шлюпке, Ричард, – сказал Ситтон. – Вами будет командовать Метью…

Берроу, приложив все свои математические познания, рассчитал количество пороха в каждой бомбе и расстояние между гнездами их укладки. Всего вышло пятнадцать небольших просмоленных наглухо закупоренных бочонков, набитых порохом, к каждому из которых был примотан красный флажок на длинной палке. Бомбы были погружены в шлюпку, которая, отвалив от борта «Октавиуса», пошла к плавучей ледяной массе. Не только я один заметил, что судно за это время довольно сильно отнесло назад от точки нашей остановки.

Вскоре мы вклинились между льдинами, которые с высокого борта шхуны казались небольшими, – однако, сидя в шлюпке, мы словно среди айсбергов оказались. Вся эта огромная масса льда находилась в беспрестанном движении: колыхалась, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, перемещалась влево и вправо, скрипела, трещала, издавала громкое хлюпанье и глухое бульканье. Шлюпке приходилось протискиваться сквозь нее, отыскивая проходы и ежесекундно рискуя быть опрокинутой или затертой. Одни гребли, другие, в том числе и я, баграми и палками, а то и просто руками в рукавицах отпихивали льдины или протаскивали шлюпку вперед мимо них. Метью сидел, уставившись в бумаги Берроу, и держал в руке хронометр.

– Первая! – крикнул он, и тяжелый бочонок вывалился за борт – красный флажок высоко взметнулся вверх. Я весь взмок от пота, но продолжал отталкивать льдины, хотя снег попадал мне в рукавицы и руки основательно закоченели. Воздух спекся от сдавленной ругани.

– Вторая! – И очередной бочонок полетел за борт. – Навались! И р-р-раз!

– Третья! – Мы продолжали движение. Я уже потерял счет времени, и мне казалось, что этому ледяному хаосу конца-края нет, когда льдины неожиданно расступились и мы вырвались на открытую воду. Я с облегчением перевел дух – мы с превеликим трудом, но прошли сквозь затор, потратив на это дело не меньше четырех часов. Без сил я свалился на банку – перед глазами мелькали разноцветные круги. Метью с усмешкой протянул мне флягу с ромом, и глоток огненной жидкости придал мне сил.