– Генри, – осторожно потряс его за плечо Ингер. – Можно тебя на секунду…

Из-под целого вороха шерстяных одеял показалась заострившаяся восковая маска неподвижного, лишенного всяких красок и эмоций лица, уставившегося на нас мутными расширенными глазами.

– Открой рот, Генри, – сказал Ингер. – Смотрите на его десны. Что вы видите?

– Какие-то кровяные мешки меж зубов, а тут язва, и тут, и здесь, словно прикус… – отозвался я, внимательно рассматривая десны матроса. – И синеватые какие-то.

– Это цинга, сэр, точнее, ее начальная стадия. У него уже распухли и кровоточат межзубные сосочки, а на слизистой оболочке рта появились язвы. У остальных похожие признаки, у всех на ногах сухая кожа в виде терки и видны кровоизлияния вокруг волосяных луковиц, – сообщил Ингер. – Лоренца вчера рвало кровью. По-видимому, он заболел раньше всех.

– На борту же были лук и чеснок, – растерянно сказал я. – А прошло не больше трех месяцев, как включили режим жесткой экономии.

– Скрытый период цинги идет от четырех до шести месяцев, – ответил Ингер. – Свежей зелени и так было мало, но теперь ее нет вовсе, поэтому сейчас заболевание прогрессирует стремительно. К тому же все люди разные и по-разному противостоят как этому, так и другим заболеваниям… Это все, что я хотел показать вам, сэр. Вы, как и капитан, должны быть в курсе всего, что происходит на борту.

– Спасибо, Ингер, – ответил я. – Как Элизабет?…

– Очень плоха, – сказал Ингер. – У меня почти не осталось никаких лекарств, я все израсходовал…

– Она дотянет до Чукотки? – спросил я.

– Дай-то бог, сэр, дотянуть нам всем, – ответил Ингер. – Мы все теперь в его власти.

В полном молчании я зашел в свою каюту – там было несколько теплее, чем на остальном корабле, и теперь там жили мы все: Берроу, Ситтон и Метью. Пройдя за перегородку к Элизабет, я несколько минут молчал, глядя на нее – она опять лежала в забытье тяжкого сна под целым ворохом одеял. Не мывшаяся много месяцев, исхудавшая до костей, с растрепанными поредевшими волосами, она потеряла всю свою былую красу и теперь выглядела совершенной старухой. Впрочем, не думаю, что я смотрелся чем-то лучше нее…

«18 сентября 1762 года. Вокруг скопилось огромное количество льда. Свободной воды практически нет. Запасы топлива и пищи на исходе. Экипаж страдает от сильного холода. В ночь с 17 на 18 сентября скончались матросы Даймон Глен и Френсис Чампмен. Судно продвигается вперед со скоростью не более семи узлов. Наблюдается сильное обледенение всего рангоута и корпуса. Дневная температура -20 °F, ночью температура опускается до -40 °F. Ветер слабый, северный, видимость плохая, над водой почти круглосуточно висит плотная дымка…»