Он проснулся уже белым днём, после глубокого безмятежного сна, с ощущением счастья; заказал кофе, булочки, глоток виски, за завтраком снова перечитал письма, улыбаясь и кивая головой, выпил за их счастье и достал бумаги, скрученные в трубку и завёрнутые в промасленный шёлк. Он сел за стол и занялся расшифровкой и составлением сводки. В дневнике он записал:

«Любое счастье — это прекрасно; но если их счастье должно быть оплачено годами ожидания и возможным бесчестьем — то даже оно может оказаться слишком дорогим приобретением. Дж.О. теперь куда взрослее, чем прежде; возможно, повзрослел настолько, насколько вообще допускает его натура; но он всего лишь мужчина, и целибат никак не для него. Лорд Нельсон сказал: «За Гибралтаром каждый мужчина холостяк». Тропическое тепло, доступные молодые женщины, привычка много есть, и в итоге обострение животных инстинктов? И что — новый огонь, новый вызов от Дианы? Нет-нет. Если какой-то deus ex machina не появится на этом занятном перекрёстке — всё превратится в печальную, печальную, затянутую, бесконечно жалкую трагедию. Видел я долгие помолвки, Бог свидетель. Но, насколько я понимаю, лорд Мелвилл скоро уйдёт: в его деле есть факты, которые он не может обнародовать — он не сможет защитить себя, а следовательно, и своих друзей. NB Я проспал этой ночью девять часов подряд без единой капли. Утром я увидел мой флакон на каминной полке нетронутым: это беспримерно».

Он закрыл дневник, позвонил в колокольчик и сказал:

— Барышня, будьте так добры вызвать мне экипаж.

И кучеру:

— Конногвардейский плац-парад.

Там он с ним расплатился, посмотрел, как тот отъехал, и, оглянувшись пару раз, быстро прошёл к маленькой зелёной двери, что вела на задворки Адмиралтейства.

На розовых обвислых щеках сэра Джозефа ещё была мыльная пена, когда он поспешил встретить доктора Мэтьюрина — пригласил сесть к огню, взять газету и располагаться поудобнее — провизию сейчас подадут — он сию минуту вернётся.

— Мы очень беспокоились за вас, доктор Мэтьюрин, — сказал он, когда вернулся, аккуратный и подтянутый. — Мендосу взяли в Андае.

— У него при себе ничего не было, — сказал Стивен. — А то единственное, что он может выдать, уже бесполезно. Испания вступает в войну.

— А, — сказал сэр Джозеф, поставив чашку на стол и очень внимательно уставившись на Стивена. — Это твёрдое намерение?

— Да. Они полностью готовы. Именно поэтому я взял на себя смелость явиться вчера так поздно.

— Как жаль, что вы меня не застали! Как я проклинал Виндзор, когда курьер встретил нас уже за Стейнсом! Я так и знал, что это нечто первостепенной важности: и Первый Лорд сказал то же самое.