— Хорошо, Биктор! — темпераментно настаивал референт министра Хильберто Монтеро. — Но ты посмотришь на новый город, новые районы! Это здорово, Биктор! Дома на берегу океана! Прелесть!..

— Хорошо. Только завтра, ладно? — согласился Виктор. — Я устал, Хильберто. Поедем завтра!

Карнавал бушевал там внизу, на Малеконе, у одетого в серый камень берега океана, а он шел по безлюдным сейчас улицам старой Гаваны. Здесь в порту он встречал суда с нашими «ЗИЛами».

Двадцать лет назад тут еще гуляли раскрашенные проститутки, а из многочисленных баров и кабаре выкатывались на улицу пьяные компании. Бары и кабаре остались на месте, на многих из них были те же вывески, но исчезло чувство опасности, исчезло ощущение того, что ты попал в таинственный, преступный мир. От «сточной канавы Америки», от «столицы публичных домов» — от этой Гаваны не осталось ничего.

На углу этой улицы с удивительным названием «Горечь» на его глазах старика китайца ударили ножом. Старик сидел у стены, только мелко тряслась его жидкая бородка и глаза были полны слез. Но он не смел кричать. Как потом узнал Виктор, с ним свели какие-то старые счеты бандиты из китайской мафии. Тогда Виктор бросился поднимать раненого, потом заметался по улице в поисках телефона. Никто не отвечал на его крики, и оживленная портовая улица вдруг стала безлюдной. Потом прибежали несколько юношей с винтовками — патруль Комитета защиты революции — и скрутили ему руки, а когда узнали, что он из СССР, извинились.

Сейчас старая Гавана дышала безмятежным спокойствием и уютом. Комнаты изнутри подсвечивались телеэкранами — кубинское телевидение вело прямую трансляцию с набережной Малекон.

Через два дня ранним утром Хильберто Монтеро усаживал Виктора в огромный японский автобус. В салоне работал кондиционер и было прохладно, почти холодно.

— Слушай, Биктор! Тебя встретят в Матансасе! Тебя поселят на Варадеро в отеле «Белья мар». Мы так договорились, Биктор! Потому что университетский центр находится между Матансасом и Варадеро, а жить на Варадеро лучше, чем в Матансасе! Ты сам это увидишь! — Хильберто подмигнул Виктору, хлопнул его по плечу и ушел.

«Не стоило так долго уговаривать меня жить на Варадеро!» — подумал Виктор.

Автобус стремительно плыл по ровной, как стол, равнине, поросшей пальмами и колючим кустарником. Иногда слева возникал берег океана, и сквозь затемненное стекло вода в море казалась малахитово-зеленой. Шофер автобуса завязал оживленную беседу с девушкой, сидевшей на первом сиденье.

«Нет, кубинцы остались кубинцами, — в этом они неисправимы!» — подумал Виктор. Он всю жизнь занимался машинами и провел за рулем не один год жизни, но не мог привыкнуть к удивительному свойству кубинских шоферов. Кубинец, оказавшийся за рулем, первым делом ищет и находит себе собеседника.