— Вы кто такие? — раздраженно осведомился он.

— Войска их Херутсестера, — заявил я.

— А где это, Херутсестер?

— Севернее Эрслинга, — был мой ответ.

— Весельчак, — проворчал он. Потом, убедившись, что Видарр не причиняет никакого вреда его кораблю, только швартует наш, снова отправился на боковую.

На пристанях стояли часовые, но довольно далеко. Те же, кто наблюдал за нашим прибытием, не проявили особого интереса. Один дозорный прогулялся по длинной пристани, освещаемой факелами, вставленными в скобы в береговой стене. Он посмотрел через суда, к которым мы причалили, увидел, что баржи полны воинов, причем многие в приметных красных плащах, и спокойно вернулся на свой пост. Было очевидно, что в нашем появлении никто не видит ничего примечательного: мы выглядели просто запоздавшим ополчением Этельхельма из его владений в Восточной Англии.

— Интересно, сколько тут войск? — спросил у меня отец Ода.

— Слишком много.

— Спешишь ободрить? — отозвался поп, осеняя себя крестом. — Нам нужно знать, что происходит.

— Происходит то, что Этельхельм сосредотачивает самую мощную армию, какую только способен собрать, — проворчал я. — Может, две или три тысячи воинов, а то и больше.

— Трудновато ему будет прокормить эту ораву, — заметил Ода.

Это верно. Снабдить провиантом такую армию куда труднее, чем собрать.

— Вполне возможно, он планирует вскоре выступить, — предположил я. — Потом задавит Этельстана числом, и конец всему.

— Хорошо бы убедиться, что это так. — Не говоря больше ни слова, священник перелез на соседний корабль.

— Ты куда собрался? — окликнул я его.

— За новостями, понятное дело.

Он перебрался через два отделяющих нас от пристани корабля и направился к ближайшей группе часовых. Поговорив с ними довольно долго, Ода сотворил крестное знамение, видимо благословляя их, и пошел назад. Я помог ему подняться к нам на палубу.

— Часовые из восточных англов, — сообщил поп. — И они ропщут. Лорд Варин мертв.

— Ты, похоже, тоже расстроен.

— Я не питал к Варину неприязни, — уклончиво ответил отец Ода. Он отряхнул черную рясу и присел на низкий планширь баржи. — Варин не был плохим человеком, но его казнили за то, что он дал тебе сбежать. Едва ли он заслуживал такой судьбы.