— Отважно, — отозвался Рыжий Комин, тоже по-английски, — вместе с другими. Уоллес бежал и отрекся от своего Хранительства. Свет державы назначил новых Хранителей.

Все, что осталось от дворянства, не поползшего на брюхе к стопам Эдуарда, подумала она. Однако от его интонации у нее на миг перехватило дыхание.

— Вас?

Комин подтвердил это легким надменным кивком, и до Изабеллы наконец дошло, какой долг привел его сюда. Значит, не только гордыня графа Бьюкенского…

— Второй — граф Каррикский, — провозгласил Комин, и она едва удержалась, чтобы не рассмеяться вслух, но от его внимания не ускользнуло, как Изабелла, тараща глаза, кусает губы с курьезным выражением. — Истинно, — признал он. — Брюс да я. Несовместные звери в одной упряжке, допускаю, но того требует королевство.

— Действительно, — негромко проронила Изабелла. — Чему же Хердманстон обязан честью вашего присутствия здесь?

Его все больше раздражало, что она помпезно восседает там, будто государыня этого смехотворного поместья, и говорит от имени отсутствующего государя Хердманстонского в качестве его жены.

— Вам прекрасно ведомо, — лаконично ответил Комин. — Я здесь, дабы вернуть вас в попечение вашего мужа графа.

— Другие уже пытались, — с горечью парировала Изабелла. — Означенный решил, что лучше всего силой. Не таковы ли ваши инструкции от моего мужа?

— Коли понадобится, — ответил он напрямую, чуть надвигаясь своим коротким бочкообразным телом на ее миниатюрное, и Изабелла ощутила, как Куцехвостый ощетинился, как гончий пес.

— Титул государя Файфского переходит к вашему меньшому брату, ныне удерживаемому англичанами, и посему Файф возвращается Короне, государыня, — холодно отчеканил он. — В отсутствие короля таковой передается Хранителям — а именно мне и графу Каррикскому. Ваше присутствие при графе Бьюкенском ныне желательно не столько по причинам его страсти, сколько по соображениям чести, достоинства и положения Коминов. Я здесь в качестве Хранителя Шотландии, дабы донести до вас необходимость в таковом. Вам также следует знать, что государь мой граф желает, дабы пузыря Хэла Хердманстонского макнули в хляби вод.

Изабелла оглядела этого приземистого пламенного человечка с головы до ног; у него сапоги с высокими каблуками, и эта примета тщеславия развеяла часть исходящей от него угрозы. Раны Господни, да он страшен уж тем, что похож на Бьюкена в миниатюре.

Недостойно, думала она, сидеть здесь на глазах у этого уменьшенного, смазанного изображения ее собственного мужа, настолько похожего на него и цветом, и нравом, обсуждая ее частную жизнь. Зная норов мужа, Изабелла не сомневалась, что тот жаждет учинить ей зло, но в последнее время начала надеяться, что этого будет довольно, дабы он просто отстал от нее.