Он решил быть эгоистом и задержать ее в лоне семьи еще какое-то время.

— Хорошо, пусть будет учительницей, — заявил он Лилиан.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как наводнением смыло баню Маквы. Все, что осталось, это две каменные стены шести футов длиной, три фута высотой, стоящие на расстоянии двух с половиной футов друг от друга. В августе Шаман взялся возводить над стенами каркас в виде полусферы из молодых побегов деревьев, переплетая их зелеными ивовыми прутьями. Он работал медленно и неумело. Вскоре и отец подключился к этой работе. Они проводили на стройке все свое свободное время. По истечении почти двух недель им удалось приблизительно воссоздать тот облик парной, какой она была в самом начале, когда Маква, Луна и Идет Поет построили ее за несколько часов.

Взяв молодые деревья и ивовые прутья, они сплели ясли размером в рост взрослого человека, и поставили их в баню, так что они касались вершин каменных стен.

У Роба Джея была изодранная бизонья накидка и кусок оленьей кожи. Когда они натянули куски кожи на каркас, значительная его часть осталась открытой.

— Может, одеяло? — предложил Шаман.

— Лучше взять два, положить двойным слоем, иначе она не будет держать пар.

Они испытали парную в сентябре, в первый морозный день. Камни Маквы лежали в точности на том же месте, где она их оставила. Они развели огонь и поставили в него камни, чтобы те хорошенько раскалились. Шаман подошел к парной, закутавшись в одно лишь одеяло, которое сбросил у входа; дрожа, он лег в плетеные ясли. Роб Джей принес горячие камни, используя раздвоенные на конце палки, и положил их под яслями, затем вылил на них несколько ведер холодной воды и плотно закрыл дверь. Шаман лежал в клубах пара, чувствуя, как нарастает влажность. Он вспоминал, как он испугался в первый раз, как прижимался к Макве, спасаясь от высокой температуры и темноты. Он вспомнил странные знаки на ее груди, а когда прижался к ним щекой, они показались ему похожими на шрамы. Рэйчел была не такой плотной и коренастой, как Маква, и грудь у нее была более тяжелой. Мысли о Рэйчел возбудили его, и он занервничал, как бы его отец не вошел и не увидел его состояние. Он заставил себя снова подумать о Макве, вспомнить спокойствие и любовь, которые она излучала, — такие же умиротворяющие, как первые клубы теплого пара. Странно было лежать в парной, куда она заходила столько раз. С каждым годом воспоминания о ней блекли, и он спрашивал себя, зачем кому-то понадобилось убивать ее, откуда берутся плохие люди. Почти не осознавая этого, он начал петь одну из песен, которым она его научила: «Ви-а-я-ни, ни-на не-ни-се-ке-ви-то-се-ме-не ни-на… — Куда бы ты ни пошел, я иду рядом с тобой, сын мой».