В толпе раздался одобрительный ропот, и громче всех высказался Роберт Вишарт, сидевший на поваленном дереве и кутавшийся в меха. Епископ Глазго, одолеваемый подагрой, большую часть года провел за стенами своего манора неподалеку от Пиблза.

– Сэра Джеймса Стюарта нет здесь, с нами, и потому он не может присоединить свой голос к нашим, но, полагаю, он вполне согласен с доводами нашего досточтимого брата, – проворчал он, кивая на Ламбертона. – Не забывайте, сэр Роберт Брюс заслужил доверие при дворе Эдуарда. Граф Каррик может оказаться весьма полезным посредником, когда мы вступим в переговоры об условиях сдачи.

Это предложение было встречено неодобрительными возгласами. Особенно усердствовали Грей, Нейл Кэмпбелл и Саймон Фрейзер. Александр и Кристофер Сетоны, стоявшие вместе с ними, промолчали при упоминании имени их бывшего друга. Лицо Александра было мрачным. Кристофер не мигая смотрел в огонь.

Уоллес повернулся к Джону Комину:

– Я полагал, что уж вы-то, сэр Джон, ни за что не согласитесь на это. А как же ваши грандиозные планы? Ваше намерение привести нашу армию к победе? И теперь вы желаете сдаться?

Комин встретил взгляд Уоллеса. Его глаза покраснели и опухли от недосыпания. За несколько месяцев бродячей жизни в Лесу у него отросли борода и волосы, неухоженные и спутанные, отчего он выглядел намного старше своих двадцати девяти лет. В свете костра было видно, что лицо его осунулось, кожа обвисла и посерела, а глаза ввалились – давала себя знать грубая и скудная пища, которой все они были вынуждены пробавляться.

– Я не больше вашего горю желанием склониться перед королем Англии. Отказаться от своей должности хранителя? – Он нахмурился, и в чертах его лица явственно проступило отчаяние. – Отказаться от надежды когда-либо стать… – Комин оборвал себя на полуслове, покачал головой и отвернулся. – Кампания Эдуарда отняла у нас все. Какой прок в свободе, если мы не сможем жить той жизнью, которой хотим? Меня лишили замка Лохиндорб, мои земли сожжены и разграблены. За что мне теперь сражаться? – Он обвел взглядом людей, столпившихся вокруг, среди которых были Темный Комин и Эдмунд Комин из Килбрида, Джон Ментейт и Дунгал Макдуалл. – К чему бороться, не имея надежды победить?

Ни один из его соратников ответить не пожелал. Все они с трудом переносили тяготы зимовки в Лесу. Привыкшие к пуховым кроватям и армиям слуг, диете из бордоского вина, оленины и мяса диких кабанов, они, одолеваемые вшами и лихорадкой, были вынуждены влачить жалкое существование, питаясь впроголодь тем, что удавалось раздобыть их оруженосцам и пехотинцам. Ими все больше овладевали апатия и отчаяние по мере того, как приходили все новые и новые сообщения о том, что их земли и замки переходят в руки англичан, их погреба и сундуки опустошаются, а вассалов захватывают в плен и убивают. Никто из них не был рожден для того, чтобы стать изгоем.