– Запомнил, – кивнул. – Чего еще?

Не ответили мне. Задумались, не иначе. Очень они сегодня задумчивые – фра Луне да фра Мартин.

Ближе к вечеру меня вызвали. Я даже обрадовался. То есть не обрадовался, понятно (хороша радость!), но как-то легче стало. Лучше про заговорщиков сказки рассказывать, чем меж четырех стен куковать.

Вызвали, но все равно не так что-то. Первое дело – задумчивые они оба, жердь с громоздким, серьезные какие-то. И второе имеется – молчит фра Луне, слова не вымолвит. А фра Мартин ему не очень и помогает. Спросит меня, грешника, выслушает – и снова словно не тут он. Бумажку с фамилиями и гадостями всякими (страшные заговорщики попались!) сунет – и в сторонку отойдет, будто и неинтересно ему стало. Ой, не так что-то у них!

– Ладно, Гевара! – вздохнул наконец фра Мартин. – Вроде понял ты все…

И голос иной – не гудит уже, тихо вещает.

– С беглецами-злодеями без тебя разберутся, твое имя не упомянут даже. Видишь, грешник, сколь мы о тебе, мерзавце, заботимся? Не сочтут тебя предателем дружки твои, как честного оплачут, перед тем как на Кемадеро отправятся…

Замер я. Заледенел. Вот оно! «Уплывут» – не «доплывут»!

Кому поверил я, дурак? Сатане?

– Главное же запомни: заговор сей омерзительный и опасный, всей нашей Кастилии грозящий, всей Испании даже…

– Нет!!!

Подпрыгнул я на табурете от визга этого, отшатнулся фра Мартин.

Ну, точно свинью шилом сапожным кольнули!

– Нет! Нет! Нельзя! Те coronat Dei! Те coronat Dei! Божье помазание! Божье помазание!

…Фра Луне!

– Помолчи, брат! Помолчи!

Ежели и смутился фра Мартин, то лишь на миг самый. Приподнялся, плечами крепкими повел.

– Или смерти ищешь, брат? Проклятия вечного? Или забыл, что пожалели тебя, от гибели верной избавили? Ели бы тебя уже, сущеглупого, черви!…

…Уж не за то ли, что наплел я ему, жерди этой, о делах падре Хуана? То-то писаря за столом нет. Видать, не пожалели горбуна. Так что не зря свистел пикаро!

И снова – гудит громоздкий да страшно так: