Ударил ветер в паруса, зашумел, стяг с именем Иисусовым развернул.

– Все будет хорошо, Игнасио, – тихо-тихо проговорила Инесса.

…Не своим голосом словно – Ее голосом, Той, что меня не оставить обещала. Или снова чудится мне?

Улыбнулся я, на лобастую поглядел. Ничего, Начо, ничего, Белый Идальго! И хуже умирают!

А черная галера все ближе, ветер флаг королевский колышет, а у борта шлемы блещут, острия пик сверкают. Да только не понадобятся им пики. Вон, бомбарды наводят, фитилями дымят…

Посмотрел я Смерти прямо в рожу, в черные жерла-глаза…

…И словно иные глаза увидел. Глядела мне в лицо Тень Ночная – фра Томазо Торквемада кривил белые губы.

Не уйдешь, Гевара!

И другие глаза – совиные, круглые. Качал головой дон Хуан де Фонсека, о своем лучшем шпионе сожалея.

Не уйдешь, Начо!

И адским пламенем горел взгляд его сиятельства Федерико де Кордова. Горел-смеялся хохотом бесовским. Или ты от С-силы Букв уйти думал, Игнас-сио?

Не уйдешь, не спас-сешься! И других не с-спас-сешь! Ты – Ола! Вс-сесожжение, горелые кос-сти на углях, кровь на алтаре…

Ола! Ола! Ола!

Не уйдешь, Начо. Не уйдешь!!!

– Отчего же идем мы столь медленно, сеньоры? – вопросил Дон Саладо. – Что мешает нам? Что не пускает?

– О, та-а! – подхватил шкипер. – Идем мы медленно, потому как велик груз. Очень велик есть! Та-а!

Хоть и не до того мне было, а все же удивился. Какой еще груз? И куда идти быстрее? Под ядра?

А сам прямо смотрю – на «Санта-Клару», на смерть мою. Уже прицелились канониры – ждут. Чтобы наверняка, чтобы сразу – в щепки, в кровавые клочья!

…ОЛА!!!

– Но что это за груз такой? – недоуменно покрутил головою рыцарь. – Не вижу я…