«Тебе решать, Игнасио. Тебе!»
Обернулся я – не слышит ли кто мысли мои глупые? Тоже мне, Начо-чудотворец! Глупость все это, как есть глупость. Она жива, я жив. И нечего мозги сушить!
Вдохнул я поглубже воздух свежий речной. Убедил? Вроде как.
Почти…
– Сколь печален ваш рассказ, прекрасная сеньорита, – качнул бородой Дон Саладо. – И сколь жаль, что благородный дон Хорхе, отец ваш, не смог присоединиться к нам…
– Он сказал, что не нарушит клятвы, – сжала губы лобастая. – Это древняя клятва рода Новерадо – его глава не покинет Кастилию, пока мавры еще ходят по нашей земле.
…Как в том древнем романсьеро: вечно будет дон Хорхе стеречь горы Сьерра-Мадре…
Фу-ты! И что это на ум такое лезет? Вроде ж белый день на дворе!
– Однако же не станем думать о прошлом, друзья! – воскликнул Дон Саладо, руку свою костлявую вверх поднимая. – О нем мы вспомним, когда преклоним колени на прекрасной земле – той, что ждет нас за морем-океаном. Сейчас же – вперед, к Терра Граале, к Земле Чаши Господней! Вперед, друзья!
– Вперьед! Ха-ха, это есть гууде! – рявкнул ван дер Грааф, ворочая рулем.
– Вперед! Вперед! – радостно подхватили матросы.
– Вперед, – одними губами шепнула Инесса.
Один я стоял столбом, глазами моргая. Ну, повелись все, вся честная компания! Эх, заразная хворь у Дона Саладо!
Значит, одному мне соображать придется. Ежели повезет, ежели бар проскочим да в море выйдем, сам к рулю стану. А там – курс вест, затем резко на норд, после – на норд-ост…
Дойдем! А в Лиссабоне сгружу всех на берег, ребят нужных разыщу, о работенке подумаю. Ведь и там у Калабрийца друзья имеются!
Но это послезавтра будет – коли в море прорвемся. А пока…
– Восславим же Господа нашего, Иисуса Христа! – продолжал рыцарь, очами сверкая. – Того, Кто путь нам указал, Того, Кто руку над нами простер!
– Славься, славься, Иисусе! – грянуло со всех сторон. – Славься, Господь наш! Стяг Иисусов! Стяг Иисусов!
Похолодел я даже от этого крика. Уж больно серьезно прозвучало – без всяких шуток.
А шкипер башкой мотнул, в руль ручищами вцепился, завел тяжелым басом: