Все так, но если о сражениях, о том, как войско строилось, как в тыл врагу заходило, после войны рассказать можно — даже нужно, воякам будущим в поучение, то наши тайны не для чужих ушей. Лазутчик рискует не только жизнью — своей, детей, всех ближних и дальних. Потомков тоже не помилуют, напомнят в недобрый час.

Не все помогали Спартаку за горсть денариев. Не все кто Спартаку помогал, — рабы, плеть хозяйскую ненавидевшие. Другие были тоже. Много у тебя врагов, Волчица, очень много! И у тебя, Сенат римский, собранием богов себя возомнивший. И у тебя, Сулла Счастливый, да умирать тебе каждый день, каждый миг — вновь и вновь!

Нам помогали. Я не выдам вас, римские друзья, не намекну даже, как не рассказала о тех, кто помогал нам на зеленом Везувии. А уж если кого назову, значит, заслужили. Не обессудьте!

* * *

Сначала грузчики ввалились — сразу пятеро. Шестой и седьмой снаружи остались вместе с восьмым. Потому как только восьмерым по силам с настоящим картибулом справиться. И то не без труда.

Справились все же. Поохали, зубами поскрипели, поругались вполголоса, свершили подвиг Геркулесов. Въехал картибул, ножками тяжкими проскрипел. А за ним и сенатор Прим пожаловал.

Никогда не думала, что человек может возить с собой стол. Не зеркало, не веер, не покрывало, не табурет даже — стол, причем каменный. Не весь, конечно, каменный, доска деревянная, полированная, зато ножки уж точно из камня — резного. Зовется это чудо страшным словом «картибул», по-нашему — «котельный стол», чтобы, значит, не только чаши и миски, целые котлы ставить было можно.

Зачем такое с собой возить, целую повозку нанимать? А затем...

— Традиция, моя Папия! Принято так у нас, осков. И у кампанцев принято, и у самнитов. Ты просто не помнишь, маленькой еще была. В атрии такой стол стоять должен, без него дом — не дом. И у римлян так было когда-то, только не соблюдают они традиций. Всем им греки, пунийцы… А ты сегодня красивая!

— Спасибо, Прим! Только не красивая, сонная я.

Это я, конечно, скромничаю. И туника на мне новая, и палла — римская, настоящая, тонкой шерсти, и прическа только что из-под гребешка. Не только сенатор Прим традиции соблюдает. А тут случай такой, что традиционней не бывает: муж приехал, а жена его у порога встречает. То есть не у порога — у стола котельного, картибул который. Я его прямо посреди комнаты велела поставить. Атрия-то на втором этаже нет!

— Здравствуй, жена!

— Здравствуй, муж!

* * *

— Удачно доехал, дороги спокойные, только возле Рима заставы. Спартак на юге, в Бруттии, так что здесь уже очухаться успели, в себя прийти. Кстати, видел лагерь Лентула, он возле пятой мили. Там только один легион, все остальные уже ушли. Так себе вояки, не бегают — ползают, и лагерь у них — мирного времени. Не ров — канавка, курица и та перейдет. Не боятся, выходит! Слушай, что тут у вас в Риме творится? Мне прямо в воротах рассказали. Какой-то Гаруспик ночами всех режет, внутренности наружу выворачивает, обряды какие-то творит. Неужели правда? Ну город! Ты хоть, Папия, ночами по улицам не гуляешь?