Знакомый визгливый голос. Знакомый прыщавый нос. Только его здесь не хватало!

— Я взял вашу лютню, монсиньор! Она могла пропасть!

Ну и вид! Лысый поп в сутане с гитарой за спиной. Еще бы флейту в зубы!

— Монсеньор! Синьор Гуаира! Не поясните ли мне, отчего мы пребываем в положении, столь незавидном?

От его голоса боль снова проснулась, радостно ударила по вискам. А еще бывший регент! Как только псалмы пел?

— Болото видите? Это топь! Понимаете?

— Но… С Божьей помощью… Господь поддержит нас! Захотелось послать дурака к черту, к Кальвину, к злому духу Анамембире. Но сил не было.

— Да-да, монсеньор, с Божьей помощью! Я отвернулся.

* * *

— Заряжай, Панове! Целься! Ниже бери, ниже! Ничего не сделать, ничего не изменить…

— Первая шеренга! Пли!..

Сколько они продержатся? Полчаса? Час? Три сотни — против стальной стены. Стрельбу уже услышали, со стороны переправ глухо доносится топот копыт.

— Пли!!!

Я вновь оглянулся. Ополченцы стояли молча, кое-кто опустился на колени, уткнулся лицом в мокрую черную землю.

…А я так и не исповедался! Я не могу! Не имею права! Только Генерал может отпустить мои грехи! Но мессер Аквавива далеко…

* * *

— Дети мои! Во имя Господа!

Крик резанул по ушам. Услышал не один я — сотни голов повернулись к зеленой стене камыша.

— За мной, дети мои! Господь не попустит! В руке отца Азиния — знакомое медное распятие. Лицо раскраснелось от крика, лысина пошла темными пятнами. Боже! Какой дурак!

— Господи! Услышь молитву мою, внемли молению моему по истине Твоей, услышь меня по правде Твоей…