— Этот спор меня не интересует. Можете продолжить его где-нибудь не здесь, уверен, что это вам обоим доставит удовольствие.

— Я же вам говорила, — сказала Лиззи Джеймсу. — Я говорила, что он не поймет…

— Ну так, — сказал Джеймс. — Дело сделано. Поступили мы не похвально, но ты, надеюсь, согласен или согласишься, когда поостынешь…

— Как это я поостыну?

— …что в мировом масштабе все это не так уж важно. Понятно, что ты вспылил. Но подумав, ты поймешь, что это никак не отражается на твоих отношениях с Лиззи да и, надеюсь, на твоих отношениях со мной. Как это случилось и почему — яснее ясного, что это не должно было случиться, — я признаю и очень сожалею…

— И ты думаешь, я тебе верю?

— Да, — сказал Джеймс строго. Однако на лице его было написано горестное недоумение — как он мог уронить свое достоинство, очутиться в столь несвойственном ему положении обороняющегося.

— А я вот не верю. С чего бы? Ты поступил гадко, отвратительно. Ты сам признал, что сказал мне только потому, что Тоби застукал вас с Лиззи в баре. По-твоему, мне должно быть приятно, что вы годами встречались…

— Лишь очень, очень редко…

— … и говорили обо мне?

— Ты не понимаешь, как это было, — сказала Лиззи со слезами на глазах. — Тут не было ничего постоянного, не было никаких «отношений», просто мы случайно познакомились на твоей вечеринке…

— Отсюда мораль — не устраивай вечеринок.

— И раззнакомиться уже было нельзя, и я иногда справлялась у Джеймса, где ты и как ты, потому что я тебя любила и это было моей единственной связью с тобой все время, пока ты был с Жанной и когда ты был в Японии, и в Австралии тоже, и я о тебе думала и ни с кем, кроме Джеймса, я не могла…

— Ни с кем, кроме Джеймса. Заместитель, полагаю, был неплох. Неужели вам не ясно, до чего больно это слушать?

— Она права, — сказал Джеймс, — тут совсем не то, что ты думаешь. Однако…

— Так и вижу, как вы сидите рука в руке и говорите обо мне.

— Никогда мы не сидели рука в руке! — сказала Лиззи.

— Проклятье! А мне не все равно, сидели или не сидели? Или чем там еще занимались, в чем никогда не признаетесь. Вы беседовали по телефону, и встречались, и смотрели друг другу в глаза, скорее всего вы всегда были знакомы, ты скорее всего познакомился с Лиззи раньше, чем я, ты был первым, ты обскакал меня, как было с тетей Эстеллой, и… и с Титусом, недаром он сказал, что видел тебя во сне. Ты, наверно, и был тот человек, с которым он прожил те два года, понятно, что он не захотел в этом признаться! И ты заставил Лиззи спеть ту любимую песню тети Эстеллы. Лиззи небось каждую ночь видит тебя во сне, ты всюду лезешь, ты все мне портишь, ты бы и Хартли мне испортил, если б мог. Но до нее тебе не достать, она-то моя, и только моя!