Наконец он тяжело поднял голову, поднес руку ко лбу, словно для того, чтобы прогнать мучительные воспоминания, и обратился к своим товарищам.

– Братья, – сказал он, – оставьте меня наедине с этим человеком. А сами возвращайтесь в букан Польтэ, я вас скоро нагоню.

– Но?.. – хотел было возразить Данник.

Дрейф метнул в него взгляд, полыхнувший как молния.

– Я же сказал, что хочу остаться один! – угрожающим тоном повторил он.

Флибустьеры послушались и покорно отошли подальше.

Только Данник, памятуя о дружеском расположении к нему со стороны хозяина, решился сказать слово:

– А ежели поймаем другого, с ним-то что делать?

Дрейф вздрогнул, но мигом овладел собой.

– Ты прав, – сказал он. – Сумеете его схватить – ведите прямо сюда. Я здесь пробуду еще час. А теперь иди и больше не докучай.

На сей раз Данник не заставил просить себя дважды.

Дрейф следил взглядом за товарищами, пока те не скрылись под кронами деревьев; засим он склонился над телом раненого и несколько секунд осматривал его рану. Старый флибустьер не собирался убивать своего врага, он хотел лишь остановить его, что ему в конце концов удалось, поэтому и рана у него была неопасная. Пуля прочертила длинную полосу, скользнув вдоль ребер, и в тело не проникла, но сила удара была такова, что сбила беглеца с ног, а сознание он потерял от болевого шока.

Дрейф омыл ему рану, сдвинул края разорванной кожи; потом, по примеру карибов, смочил водой пригоршню земли, смял ее в лепешку и, приложив ее к ране, крепко прижал; после этого он обрызгал лицо раненого водой.

Этих нескольких капель хватило вполне, чтобы тот очнулся.

Лицо его слегка тронула краска, он глубоко вздохнул и открыл глаза.

В первое мгновение раненый без всякого выражения в глазах огляделся кругом, но скоро мысли его пришли в порядок – к нему вернулась память; наконец его исполненный лютой ненависти, пылающий взгляд остановился на лице Дрейфа – флибустьер уже успел занять свое первоначальное положение и глядел на поверженного врага со смешанным чувством жалости и гнева.

– Почему ты не убил меня? – проговорил раненый, силясь сесть, но тщетно: мешали путы.

– А ты здесь какими судьбами? – в свою очередь спросил Дрейф.

– Если мы и дальше будем продолжать в том же духе, то вряд ли поймем друг друга, – с горькой усмешкой ответил раненый.

– А разве мы когда-нибудь понимали друг друга? – также с горечью бросил Дрейф. – Тот, кто был с тобой и за кем погнались мои работники, твой братец, верно?