Олоне презрительно усмехнулся, выдернул кинжал, обтер клинок о стол и сунул его обратно себе за пояс; а что до Мастрильо, побледневшего как полотно, он тотчас лишился чувств. Двое товарищей обмотали ему руку кушаком, чтобы остановить кровь, и по знаку Эль Гато-Монтеса вынесли его из комнаты. Мало-помалу суматоха, вызванная случившимся, улеглась; все вернулись кто к своей игре, кто за свой стол – в зале остались только дон Педро, глубоко восхищенный поступком Олоне, сам Олоне, Питриан и Эль Гато-Монтес.

– Ну что ж, идемте, сеньоры, – проговорил дон Педро, – думаю, нам здесь больше нечего делать!

– И я так считаю, – согласился Олоне. – Пошли!

Они встали и двинулись через залу под заискивающе подобострастные прощания разбойничьей публики; а когда оказались на улице, Эль Гато-Монтес без лишних церемоний подошел к Олоне, который следовал чуть позади Питриана с мексиканцем.

– Отлично сыграно, приятель! – сказал ему он. – Только бедный мой друг не заслужил такой расплаты.

– Вы думаете? – иронично обронил Олоне.

– Да. И подозреваю, ваш выпад был продиктован другой причиной.

– Может, и так, а вам-то какое дело?

– Простите, но это, сдается мне, звучит как объявление войны. Я вас не знаю, но еще узнаю и, клянусь, сорву маску, которой вы прикрываетесь, как и вы вынудили сорвать с моего друга его личину.

– И как я мог бы запросто сорвать вашу, сеньор, будь у меня охота, – с горечью сказал Олоне.

– О, неужели вы настолько всеведущи?

– Имейте в виду одно: я знаю, как зовут вашего приятеля и вас. Босуэлл наказан. Эль Гато, хоть он больше не Ягуар, а Монтес, ждет то же самое, когда придет время.

– Проклятье! – вскричал Эль Гато-Монтес, хватая молодого человека за горло. – Ты не успеешь сдержать слово, потому как долго не протянешь!

– Назад! – невозмутимо проговорил Олоне, приставив к его груди пистолет. – Я обожду убивать тебя, подонок: рановато будет. Беги! И не попадайся мне больше на пути, иначе следующая наша встреча будет для тебя последней!

– О, – скрежеща зубами, вскричал Эль Гато-Монтес, а вернее, Онцилла, ибо уже пора назвать его настоящее прозвище, – ты оплошал, не прикончив меня на месте, и, клянусь, ты мне сам шкурой своей заплатишь!

Вместо ответа Олоне только пожал плечами и спокойным, бесстрастным взглядом проводил изменника, в растерянности бежавшего во тьму.

– Эх, – невольно вздохнул он, засовывая пистолет обратно за пояс, – начинаю думать, что нашему приятелю дону Педро Гарсиасу пришла в голову и впрямь замечательная мысль привести нас в этот Гуляй… Выходит, двое наших старых знакомых головорезов в Веракрусе. Впрочем, один больше не игрок, ну а со второго я глаз не спущу.