Иными словами, Красавец Лоран приказал Олоне взять несколько человек и вернуть беглецов. Но, как писал древний поэт, страх окрыляет и не самых расторопных. Тут же не просто страх, а суеверный ужас обуял крестьян при виде флибустьеров, которых они держали за сущих демонов. Поэтому бедняги успели далеко убежать еще до того, как флибустьеры опомнились и пустились за ними в погоню. Олоне понадобилось больше часа, чтобы изловить всех беглецов и препроводить в крепость.

Когда же бедолаг посадили под замок, молодой человек, наконец освободившись и решив не терять ни единого мгновения, вместе со своим неразлучным спутником Питрианом пустился бегом во дворец герцога де Ла Торре. И горькое предчувствие сжало его сердце, когда, оказавшись на месте, он вдруг увидел, что ворота и наружные двери во дворце взломаны.

– Что же здесь произошло? – машинально останавливаясь, проговорил он.

– Давай войдем! – сказал в ответ Питриан. – Сомнения – скверная штука, особенно в нашем положении. Лучше сразу все узнать, чтобы решить, как быть дальше.

И они вошли. Все двери внутри были распахнуты настежь; повсюду валялась опрокинутая мебель, большей частью разбитая. Кругом царило полное опустошение. Мучительная тревога все крепче сковывала двух друзей, пока они обходили мрачные, погруженные в тишину залы. Ни тот, ни другой не проронили ни слова. Ужас душил их, мешая голосу прорваться сквозь стиснутые зубы. Так они дошли до кабинета герцога де Ла Торре.

Поперек порога лежали два тела, все в крови. Эти несчастные так и застыли, сжимая в руках оружие, не смогшее их защитить. Олоне с Питрианом тут же склонились над ними: то были преданные слуги герцога, которых он, перед тем как покинуть дворец, оставил оберегать герцогиню с дочерью. И они оба пали, сохранив верность долгу.

Олоне вдруг показалось, что один из них все еще жив. Вместе с Питрианом он оказал ему посильную помощь – и вскоре, к своей радости, увидел, что тот открыл глаза.

Это был Муньос, герцогский камердинер. Рана у него и впрямь была серьезная, хотя и неопасная. От большой потери крови он впал в обморок и, вероятно, так бы и умер, не поспеши Олоне промыть ему рану и туго перевязать. Молодые люди на пару перенесли раненого на постель и уложили так, чтобы ему было удобно; однако прошло немало времени, прежде чем тот обрел силы и смог отвечать на вопросы, которые Олоне не терпелось ему задать.

Наконец его затуманенный, лишенный всякого выражения взгляд мало-помалу прояснился и стал осмысленным. Несчастный признал своих спасителей – его бледное лицо осенила горькая улыбка, и он глубоко вздохнул.