Тот факт, что Береговые братья узнали о его тайном прибежище на постоялом дворе «У погонщика», не вызывал у него никаких сомнений. Но даже если предположить, что его местонахождение раскрыто, Онцилла все равно надеялся успеть выбраться из старого дома и выиграть достаточно времени, покуда флибустьеры будут искать потайной вход, через который можно было проникнуть в дом-крепость.

С фермы же было только три выхода: тот, через который выбирались разбойники и который был надежно сокрыт, так что, не зная о нем, найти его было невозможно; через второй, тоже потайной, можно было попасть на постоялый двор; наконец, третий, самый главный, вел к длинному и довольно широкому подземному ходу, который, в свою очередь, выходил далеко в открытое поле. Этим-то, третьим, выходом и думал воспользоваться Онцилла.

Он созвал всех своих подручных и, выразив им горячую признательность за проявленные храбрость и благоразумие при похищении герцогини, закончил свою речь так:

– Знаю, кабальеро, на вас можно положиться. Придет время, и вы поможете мне проучить ладронов как следует. Но мы не солдаты и не деремся ради пустого дела чести. Наша кровь в большой цене, чтобы проливать ее почем зря. И наш долг – по возможности не ввязываться в бой, а избегать его. Я думаю при вашей поддержке, на которую очень надеюсь, сбить со следа наших врагов и меньше чем за час уйти от их преследования. Для этого понадобятся только ваши повиновение и решимость. И запомните, малейшее колебание – и нам конец, безвозвратно. Главное – помните, мы имеем дело не с обычным врагом. Ладроны не знают жалости. Тех из нас, кто попадет к ним в руки, они прикончат на месте. Так вы готовы мне повиноваться?

– Да! – единогласно отвечали разбойники.

– Отлично, тогда не будем терять ни минуты. Седлайте лошадей, запрягайте мулов в носилки, а я пойду предупрежу пленниц.

Разбойники не заставили упрашивать себя дважды и бросились к загону для скота с решимостью, говорившей о том, что им не терпится бежать отсюда, и как можно скорее.

Между тем Онцилла, как он и сказал, вернулся в покои к пленницам. Те сидели в средней комнате и о чем-то оживленно разговаривали. При виде Онциллы они тотчас умолкли и с нескрываемой тревогой стали ждать, когда он подойдет ближе.

Было не самое подходящее время пускать в ход дипломатию. Время поджимало – действовать надо было быстро. И Онцилла решился перейти прямо к делу.

– Сударыня, – с поклоном обратился он к герцогине, – мои враги уже близко, и попасть к ним в руки для меня смерти подобно. Так что соблаговолите следовать за мной.