– Входи, – прошипел султан, подзывая ее, – и быстрее.

Он провел ее в маленькую прихожую. Перед Лейлой была полотняная стена. За ней тихо переговаривались люди – его совет, готовый услышать его слова. Он не проявил любезности, не предложил ей ни шербета, ни золота. Только прямой вопрос во взгляде человека, которому нужно знать, знать без сомнений. И увидев это, Лейла отбросила собственные сомнения.

– Король королей, – провозгласила она сильным голосом, – властитель людских шей, наместник Аллаха на земле. Этими и многими другими именами называют вас. Ныне, говорю я, новыми титулами будут обращаться к вам. Через три дня все будут славить вас как «великого Цезаря».

Она умолкла, Мехмед глубоко вдохнул.

– И вы будете вечно известны под именем, коего жаждете больше прочих, – Фатих. Ибо через три дня вы станете Завоевателем.

– Ах!

Он расплылся в улыбке. Она достала свиток, развернула к нему:

– Смотрите, что говорят звезды.

Мехмед, едва взглянув на него, оглянулся на бормотание за спиной.

– У меня сейчас нет времени это читать. Позже, возможно. Позже, когда все начнет двигаться. Но если ты говоришь мне, что все… все хорошо…

– Владыка владык этого мира, все так, как я сказала вам, – произнесла Лейла прямо, твердо и указала на лист. – Так написано.

Мехмед был высоким человеком, но в это мгновение он стал еще выше; страусовое перо на шлеме едва не мело крышу шатра.

– Тогда я могу только прочитать – и следовать этому. – Он обернулся к Хамзе. – Заплати ей. Для нее отложен бесценный камень – изумруд, достойный врученного ею дара. – Султан повернулся к входу в другую, большую комнату. – А я отдам приказы.

Он поправил пояс с мечом и кивнул стражам, которые подошли и взялись за полотно у входа, готовясь раздвинуть его. Но все движение замерло при крике Лейлы, которая скинула плащ и бросилась на колени.

– О могущественный, – крикнула она, – я молю о награде, обещанной мне.

Внимание Мехмеда уже было обращено на другие дела. Но под плащ Лейла надела только шелковую рубашку, в которой встретила Григория, и каждый мужчина в комнате смотрел на девушку, не в силах оторваться. Даже султан, обернувшийся на крик.

– Какой награде? – пробормотал он.

Лейла откинула головной убор, и он смотрел прямо в глаза, подведенные сурьмой, от чего они казались еще темнее.

– Я не желаю драгоценностей, господин, даже самых дорогих. Я прошу за свои услуги только одного.

Ее голос был глубоким и шелковым, как то немногое, что было сейчас на ней.