– Благодарю, – сказала Анна, когда Деметриос отсчитал ей монеты. – Я вернусь через пару дней. Думаю, вашей матери станет лучше. Со временем мы немного изменим лечение.

Она не стала объяснять ему, что беспокоится об Ирине и не хочет давать ей слишком большую дозу наркотических препаратов, чтобы у пациентки не развилась зависимость от неестественного чувства эйфории. Анна намеревалась использовать препараты столько, сколько необходимо Ирине на то, чтобы психологически справиться с возвращением Григория.

– Ничего не меняй! – горячо воскликнул Деметриос. На его лице промелькнула озабоченность. – Это отлично помогает моей матери.

Покинув дом Вататзесов, Анна направилась к следующему пациенту, потом – еще к одному. Было уже поздно. Она устала и решила взобраться на холм – на свое любимое место с видом на море.

Оно привлекло ее тишиной. Ветер и чайки не мешали полету мысли. Анна была еще не готова отвечать на осторожные вопросы Льва о ее душевном состоянии или смотреть, как в глазах Симонис постепенно угасает надежда на то, что однажды им удастся доказать невиновность Юстиниана.

Анна стояла на небольшой ровной площадке на вершине холма, ветер колыхал листья над ее головой. Свет медленно мерк на горизонте. Сгущались сумерки.

Она была раздосадована, когда услышала внизу на тропинке чьи-то шаги. Повернувшись спиной к идущему, Анна стала смотреть на восток, на темный расплывчатый берег Никеи.

Она услышала свое имя. Это был голос Джулиано. Анне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Наконец она повернулась и поприветствовала его.

– Ты снова приехал по приказанию дожа? – спросила она.

Джулиано улыбнулся:

– Он так думает. На самом деле я приехал ради того, чтобы посмотреть на этот закат и поговорить с тобой. – Его тон был легкомысленным, но на мгновение в нем промелькнула печальная искренность. – Родной дом кажется иным, когда в него возвращаешься. – Венецианец преодолел последние несколько шагов и остановился рядом с Анной.

– Все стало меньше? – закончила она, стараясь не выдать бурлящие в ее душе эмоции.

Анна была рада, что стоит спиной к свету.

Джулиано посмотрел на нее, и с его лица постепенно ушло странное напряжение. Улыбка стала шире и искренней.

– Но таверны на берегу не изменились. И споры в них тоже. Это словно другой дом.

– Мы, греки, постоянно спорим, – сказала она ему. – Нас не интересуют темы, по которым может быть только одно мнение.

– Я это заметил, – с сарказмом ответил Джулиано. Было еще довольно светло, и можно было заметить, как блестит его кожа, собираясь в мелкие морщинки вокруг глаз. – Но император продемонстрировал лояльность Риму. Разве это не конец ваших свободных споров?