– Я доверяю вам, потому что у нас есть общая цель, – снова заговорил Константин. – И, следовательно, общие враги из влиятельных семей, которые по той или иной причине поддерживают союз с Римом.
– Что вам нужно, владыка? Говорите прямо!
– Разумеется, информация, – ответил Константин. – У вас есть оружие, которое вы не можете использовать, а я могу. Нужно задействовать его прямо сейчас, пока не стало слишком поздно.
– А разве еще есть время? – довольно холодно поинтересовалась Зоя. – У нас с вами уже много-много лет общая цель.
– Вы не хотите расставаться с информацией, которая мне нужна, пока она имеет для вас хоть какую-то ценность, – ответил Константин. – Вы не сможете безнаказанно ею воспользоваться. А я смогу.
– Возможно. Но не знаю, какая именно известная мне информация сможет расширить Царствие Божие. – Во взгляде Зои промелькнула ирония. – Но, возможно, вас больше интересует сокращение владений дьявола?
Епископа вдруг пробрала дрожь.
– «Враг моего врага – мой друг», – процитировал он.
– Какого конкретно врага вы имеете в виду? – уточнила Зоя.
– У меня только одна цель, – ответил епископ, – сохранить православную церковь.
– А для этого нам нужно сохранить Константинополь, – подчеркнула Зоя. – Каков же ваш план, владыка?
Епископ строго посмотрел на нее:
– Убедить влиятельные семьи, которые поддерживают союз с Римом, изменить свою точку зрения и выбрать не целесообразность и практичность, а веру в Бога. Если они не пойдут на это добровольно, ради спасения их души я напомню им о грехах, которые могу им отпустить – перед Богом, если не перед честным народом, – и, конечно, о том, что ждет тех, кто не получит отпущения грехов.
– Слишком поздно, – сказала Зоя.
– А вы дали бы мне это оружие раньше, до того, как Карл Анжуйский приготовился к отплытию?
– Не уверена, что дам его вам даже сейчас. Возможно, я предпочту использовать его сама.
– Вы можете наносить раны, Зоя Хрисафес, так же как и я, – сказал Константин с легкой улыбкой. – Но я могу и исцелять, чего вы не умеете.
И он назвал три семьи.
Зоя колебалась, изучая лицо епископа. Казалось, что-то развеселило ее, и она рассказала Константину о том, что ему нужно было знать.