Мария хотела стать монахиней; она призналась Константину в этом по секрету, тихо, с мягкой застенчивой улыбкой. Но родственники заставили ее выйти замуж за отпрыска богатой семьи, с которой у них были деловые связи, и Константин никогда больше не видел Марию и не знал, что с ней случилось.

Она оставалась для него идеалом – не только женственности, но и любви. Теперь, когда Феодосия улыбнулась ему своей тихой печальной улыбкой, предлагая медовые лепешки и вино, Константин снова увидел в ее темных глазах сходство с Марией. И услышал эхо доверия, которое оказывала ему подруга юности. В душе епископа неожиданно воцарился сладостный покой, и он обнаружил в себе мужество продолжать борьбу, с новыми силами и с еще большей верой.

Это придало ему уверенности в себе. Он решил избрать наиболее опасный путь, который ранее пугал его. Набожность Феодосии, ее благочестие и безусловная преданность вере убедили Константина в том, что он должен использовать в борьбе любое оружие, какое есть у него под рукой.

Странно было входить в дом Зои после всего случившегося. Константин не питал иллюзий: она примет его из любопытства, просто чтобы узнать, что ему от нее понадобилось.

Он успел забыть, как потрясающе она выглядит. Несмотря на то что Зое было под восемьдесят, она высоко держала голову, ее походка по-прежнему была грациозной, а тело – гибким.

Константин вежливо поприветствовал ее, поблагодарил за гостеприимство и постарался дать понять, что пришел с определенной целью.

– Вы, должно быть, осведомлены об опасности, которая нависла над нами, еще лучше, чем я, – начал он. – Императору совершенно определенно все известно. Именно поэтому он отправил в Рим икону Пресвятой Богородицы, которую с триумфом внес в город. Он сказал мне, что должен был сохранить ее на случай, если Константинополь снова будет сожжен. Но не объявил об этом народу. Вероятнее всего, он боится паники.

– Осторожность никогда не бывает лишней, владыка, – ответила Зоя. Ее лицо не выражало ни согласия, ни доверия. – У нас много врагов.

– Несмотря на их земную силу, нас до сих пор хранила вера, – ответил Константин. – Бог не сможет спасти нас, если мы не будем в Него верить. Наша защитница и спасительница – Пресвятая Богородица. Я знаю, что вам об этом известно, именно поэтому пришел сюда, хоть, признаю, мы с вами и не друзья и в большинстве случаев друг другу не доверяем. Но я абсолютно уверен в том, что вы любите Византию, Святую Церковь и Бога, в которого мы оба веруем.

Женщина улыбнулась, словно ее рассмешили его слова, но глаза оставались горячими, напряженными, а на щеках вспыхнул румянец, который не имел ничего общего с притворством. Теперь пришла пора рассказать ей о своих планах.