Голос пациентки удивил Анну своей твердостью.

– Заслуживал. Он хранил иконы, которые украл его отец, когда семья покидала горящий город. Он обязан был их вернуть. Я бы и сама могла убить его, но не посмела. А должна была…

Посмотрев на Ирину, Анна увидела, что глаза ее открыты, а взгляд ясный, осмысленный и горит гневом.

– Вы знали, что Григорий хранит иконы, похищенные в 1204 году? – спросила Анна.

– Не Григорий, глупец! – слабо возразила Ирина, полностью придя в сознание. – Его двоюродный брат, Арсений. Поэтому Зоя его и убила. – Она снова закрыла глаза, словно ее утомляла тупость лекаря. – Григорий знал об этом, – добавила Ирина словно вскользь. – Месть. Вечная месть, – вздохнула она, казалось, снова погружаясь в сон.

Услышав все это, Анна попыталась сложить осколки мозаики. Зоя убила Арсения, чтобы отомстить за то, что тот присвоил иконы, и Григорий об этом знал. Он счел, что обязан поквитаться за смерть двоюродного брата, и, зная об этом, Зоя ударила первой.

Но она отомстила не только Арсению. Зоя также уничтожила репутацию его дочери и приказала убить его сына. И, сама того не желая, Анна принимала в этом участие, потому что лечила Марию Вататзес. При мысли об этом по спине Анны пробежал холодок. Неудивительно, что Ирина ненавидит Зою. Что еще ей остается?

Анна смотрела на лежащую на кровати женщину. Она казалась сейчас не столько спокойной, сколько лишенной страсти – и тонкости ума. Любил ли Григорий свою жену? Придавал ли значение ее уродству? Или она настолько переживала из-за своей непривлекательности, что заставила и его обратить на это особое внимание?

Еще два дня состояние Ирины оставалось без изменений. Бóльшую часть времени она спала – вероятно, во сне боль ощущалась не так остро. Потом Ирине внезапно стало хуже. Она проснулась среди ночи и не могла шевельнуться. Тело покрылось липким пóтом. Анна лечила больную травами – и наркотическими веществами в максимально допустимых дозах.

Где-то после полуночи третьего дня она, стоя рядом с кроватью и глядя на Ирину, увидела, что даже в теплом свете свечей лицо пожилой женщины выглядит изможденным, пепельно-серым.

Умирающая открыла запавшие, помутневшие глаза и посмотрела на Анну. У той заныло сердце от жалости, но помочь Ирине уже ничто не могло.

– Хотите, я пошлю за Деметриосом?

– Сдаешься наконец? – Губы Ирины пересохли, горло сжимал спазм. – Дай мне еще тех трав с горьким вкусом.

Она моргнула и снова напряженно уставилась на Анну. Ирина, должно быть, поняла, что жить ей осталось совсем недолго – болезнь забрала все ее силы.